Просыпайся, любимый - Екатерина Политова

Чудовище булькает, дрожит, но никак не умирает! И никак не отпускает Рафаэля. Тот приподнимается на одной руке, и резко по черным камням к бьющемуся внутри замка сердцу устремляется лед, подгоняемый электрическими разрядами. Острые белые замерзшие шипы пронзают его, врастают прозрачным холодным льдом и дырявят.

По замку проходит такой дикий грохот. Последний удар сердца пропускает по остаткам стен глубокие трещины.

Рафаэль бессильно падает на камень. Бегемот-Вердер под моим копьем последний раз дергается и затихает.

— Лучше бы копье в сердце метнула, — выдыхает Рафаэль. Рана на плече всё ещё горит огнем, глаза едва светятся, он весь в пурпурной крови чудовища. Он произносит из последних сил: — Запирай…

Хочу метнуться к Рафаэлю, помочь ему как-то, но должна сделать свою часть.

Последняя душа. Я не вернусь. Я уже чувствую, что не вернусь, обращаясь к Колодцу Душ. Я почва для корней Геррии.

Душа Вердера Брауна темная, черная. Так похожа на душу Рафаэля, очень похожа. Такая же сильная, непримиримая, тяжелая. Толкаю её в Колодец и держу, хаос не хочет в покой. Хаос хочет жить, дергаться, ворочиться, что-то делать, но точно не быть спокойным. Только не умирать. Только не в покой. Не в смерть.

Но я отправляю хаос в покой.

И себя. Забыв всё, чем была. Меня утаскивает, вырывает из тела.

Я - почва для корней Синего Древа. Я - серая пыль в Мертвых Землях.

Глава 17

РафаэльДаже если на меня сейчас упадет этот трескающийся потолок - черт с ним. Еле выдергиваю ногу из острых зубов и падаю на спину. Пока Фаола стоит как долбаная статуя, сияя синим.

Ран так много, что демоническая сущность начинает лечить слишком медленно. Дрожащей от усталости рукой трогаю голову - фух, если рога исчезли, значит демон под контролем. Даже не ожидал, что сущность ещё способна вылезти. Мои легкие горят, но не от огня, а оттого что я просто по-человечески запыхался.

Замок дрожит - он потерял живую опору, а я разрушил большую его часть. Вначале пытаясь убить Фабиана, потом пытаясь отвадить Вердера от Фаолы.

Тупой дебил - я чуть не потерял её, пытаясь добраться до Фабиана, который раздражал меня ещё до её мерзких вопросов о нем и просьб сохранить ему жизнь. Меня раздражало, что ему воли не хватило уйти от Вердера. Слабак. Слабый волей, но сильный проклятым хаосом. Я успел его ранить, но что с ним стало дальше не знаю, потому что я кинулся к Фаоле. Но если будет нужно, если он выжил - я его выслежу и убью.

Пока демоническая сущность принимается отращивать руку, пытаюсь встать. Черт, как же это больно, когда из огня появляются кости и нервные окончания. Надо уходить, пока оно всё реально не рухнуло на нас.

Вдруг слышу звук падающего тела и открываю глаза. Вскакиваю, на секунду думаю, что у неё не получилось и туша Вердера вернулась, что он напал на Фаолу. Но нет, мерзость медленно растекается по полу, а вот некромантка…

Её глаза открыты, она лежит на каменном полу, раскинув руки. Падаю на колено, сильная боль отзывается в ноге, которую покусало чудовище, бывшее Вердером. Всюду валяются его мертвые сгоревшие куски. Я дрался с ним вечность, и каждая отрубленная или оторванная мною часть пыталась добраться до Фаолы, которая уничтожала замок по-своему. Вердер разрывался между тем, чтобы схватить её и остановить меня, пытающимся его убить.

Кладу ладонь на её щеку - холодная. Всё лицо в пурпурной крови, в саже, в царапинах. Чем я думал, когда за Фабианом бросился, думая, что там Вердер? Бросился убить, отомстить, а про неё… позорно забыл.

— Фаола, — выдыхаю я. Её глаза абсолютно синие.

Только не снова всё это, только не опять…

За спиной рычит цербер. Оборачиваюсь и смотрю в его потухшие глаза. Больше не горит, но ещё ходит, поднимаю голову - мертвецы смотрят на нас сверху - если они ещё шевелятся, значит, она не мертва? Значит, магия ещё действует?

— Фаола, — зову я ещё раз, потолок угрожающе трещит. Кое-где уже рушится.

Цербер опять рычит.

— Что?! — рявкаю я разозлившись. Её чтоли защищает? От меня? — Это я тебя оживил, трехголовая псина!

Забрасываю Фаолу на плечо, по-другому нести не смогу. Выпрыгиваю через провал в потолке, создав воздушный поток. Так же вытаскиваю цербера, он как-то умудряется перевернуться в потоке лапами вверх, поэтому приземляется на спину и долго не может перевернуться, словно тупорылая черепаха.

— Бесполезное животное, — раздражаюсь я. Пол под нами идет трещинами. Надо бежать прочь и быстро. Адское пламя отращивает руку медленно осторожно, болит так, что аж челюсть сводит.

Хромая, бросаюсь прочь, придерживая бесчувственную некромантку. И понимаю… что мертвецы следуют за ней. Они больше не горят, но все несутся рядом, ковыляют остатками конечностей… Нет, не моё это. Не моя магия - поднимать мертвых. Вот Стихия, Красное Древо - это я люблю и никому не отдам. Геррия - нет, пусть катится к черту.

Морозный воздух врывается в легкие, едва оказываюсь на улице. Кладу Фаолу на жухлую траву вокруг замка. Когда-то это было прекрасное здание. Величественное. Сейчас я оборачиваюсь и вижу какую-то несуразицу, измененную хаосом. Окна расположены неровно, кое-где они вообще похожи на настоящие человеческие рты. Это мерзко. Крыша похожа на волосы, которые развеваются на ветру.

Не могу смотреть на это. Физически не могу терпеть, когда все мертвецы выйдут оттуда и поджигаю бывший замок Дезерик. Замок моих родных, которые продали его задолго до того, как родился я. Когда был молод мечтал, что однажды заработаю на то, чтобы выкупить его обратно. Потом случилась война, а потом и я сам умер.

Я сжигаю всё, вкладываю всю силу, которую ещё могу вложить в свою злость.

Мы убили его. Не верю, что получилось. Не могу поверить в это… Вердер мертв. Последний из тех, кого я хотел убить. Но ощущение, будто теперь меня лишили свободы. Будто они сдохли, а я остался взаперти с собственной яростью за всё, и она не отпускает.

Опускаюсь к Фаоле, провожу по волосам. Глаза странного синего оттенка, будто матовые. Закрываю ей глаза.

Демоническая сущность истощена. Я тоже. Жду, когда рука восстановится и сижу, тупо глядя в землю, словно в трансе. Я всё сделал, что хотел. И что теперь?

Беру Фаолу на руки, едва не роняю, новая рука неотличима от старой, но нервные окончания восстановились не