Песнь бездны - Эмма Хамм

– Я все еще их ненавижу, да.

Вместо ответа его брат еще раз ткнул пальцем в Анину сторону. Заметив, что она не отошла от него, Дайос гордо выпятил грудь. Она стояла рядом, уперев руки в бока.

– Я могу сама решать, с кем мне быть. Я взрослый человек.

– Да не в тебе проблема, – прорычал Арджес. – Я знаю своего брата, у него всегда есть какой-то план. Ты что, решил, что таким образом убедишь ее с нами сотрудничать? Мы уже разобрались с этим вопросом. Она и так помогает нам, Дайос.

– Так, – сказал Дайос. – Я притворюсь, что не слышал этого сейчас, потому что уважаю тебя как брата. Но если ты скажешь еще хоть слово, я оторву тебе челюсть.

Все огни на теле Арджеса вспыхнули, и Дайос понял – еще пара фраз, и они кинутся друг на друга. Их споры всегда заканчивались так, с самого детства. Они вечно вцеплялись друг другу в глотку, такова была их натура. Но сейчас он не хотел рисковать двумя ахромо, которые были куда нежнее его народа.

– Просто заткнись. – Дайос сделал глубокий вдох, собираясь. – Я был у глубинников.

Все в комнате резко пришли в себя. Аня смотрела на него вопросительно, не понимая, почему остальные так напряглись. Скоро ему предстояло все ей объяснить.

Два других самца в комнате пристально смотрели на него. Быстро, лаконично, минимальным количеством слов он описал все, что открыл ему Фортис.

И все это время он видел, как с каждым словом сжимается Аня. Ее глаза бегали по линзе, и он знал, что Битси добавляет свои комментарии.

Дайос не хотел делать ей больно. Не хотел, чтобы Аня знала, что делают ее люди, потому что догадывался, как это на нее повлияет. Он видел по ее глазам, что ее сердце обливается кровью, но никак не мог защитить ее от этой раны.

Быть может, всадить нож было лучше, чем растягивать процесс.

К концу истории Анины глаза наполнились слезами, и те покатились по ее щекам. Арджес и Макетес оба пылали огнями, как и он сам. Их свет заполнял комнату, и красный, синий, желтый цвета смешивались, окрашивая стены в оранжевый и фиолетовый. Мира прижала ладонь ко рту – кажется, у нее к горлу подступила тошнота.

– Они ставят над вами эксперименты? – спросила наконец Аня. С ее лица все еще капали слезы.

– Так видел Фортис. – Он потянулся к ней, не в силах выносить выражение ее лица. Ему необходимо было коснуться ее. Успокоить.

Она без тени сомнения подошла и уткнулась ему в бок, пока все остальные заговорили одновременно.

– Аня, – сказала Мира. – Ты что-нибудь об этом знала?

Их угол комнаты озарило синей вспышкой, вторящей словам Арджеса:

– Мы больше не можем ждать. Надо немедленно что-то делать, если они все это время отлавливали людей на опыты.

Но сердце Дайоса содрогнулось от слов Макетеса:

– Сколько из тех, кого мы считали погибшими в нападениях, на самом деле ждали, что мы их спасем…

После его слов повисла обжигающая тишина. Злость и ненависть, которые всегда бурлили в нем, передались остальным. Он знал, что его народ ни перед чем не остановится, чтобы вернуть своих. Не было никаких сомнений, что вскоре в океане вспыхнет битва.

Но его сердце выстукивало предупреждение. Потому что к его груди были прижаты маленькие ладони, чувствующие звенящую в нем ярость. Аня стояла рядом. Она слышала каждое слово. Страдала из-за преступлений, совершенных ее народом против его.

Чувства Ани отличались от Мириных. Город, из которого она сбежала, ранил его народ сильнее всего, но, что гораздо хуже, это ее семья держала скальпель.

Все молчали. Он слышал только Анино рваное дыхание, холодящее его мокрую шею. Она могла легко потушить или распалить горящее внутри него пламя.

Дайос всегда считал, что его ярость и ненависть для него важнее всего на свете. Но эта женщина могла остановить его, если бы захотела. Лишь один ее приказ, и он унес бы ее прочь от всего этого.

Вместо этого Аня подняла голову от его плеча. Ее глаза покраснели, а щеки блестели от слез.

Когда она заговорила, ее голос был неровным и хриплым.

– Я не удивлена. Как бы сильно мне ни хотелось сказать обратное. Я всегда знала, что мой отец кровожаден как в бою, так и в познании. Мне так жаль. Если бы я знала об этом, я бы сделала… больше.

– Ты ничего не смогла бы сделать. – Дайос утер слезы с ее лица, поддерживая ее короткой рукой. – Твой отец убил бы тебя. Мы уже убедились, что твое отсутствие лишь сделало его сильнее. Он понял бы это раньше или позже и без нашей помощи.

Его прервало Мирино шипение:

– Никогда не слышала, чтобы он говорил столько слов за раз.

Он бросил на нее горящий взгляд, и она замолчала. А Дайос снова повернулся к женщине, которую держал в своих руках.

– Это не твоя вина, калон.

– Вина не моя, но народ – мой. – В ее глазах что-то изменилось. В них появилось что-то жестокое и очень знакомое. Посмотрев на остальных присутствующих в комнате, она ровным тоном сказала: – Взорвем.

Ответом ей была тишина. Потом Мира фыркнула:

– Что? В каком смысле, взорвем?

– Я могу пробраться внутрь. Я знаю, где что находится. Хотите ликвидировать Альфу? Спасти своих? Вы ничего не добьетесь, просто напав на город с кучкой ундин. Нужно идти на крайние меры, такие, чтобы от них содрогнулся весь океан.

Мира покачала головой:

– Ты хочешь объявить войну.

Дайос почувствовал, как Аня задрожала в его руках. Ее трясло, и что-то подсказывало ему, что и от страха, возможно, тоже.

– Нет, – ответила она. – Я хочу устроить кровопролитие. Я знаю, куда ударить, чтобы часть людей успела спастись, если поторопится. Хотите, чтобы они воспринимали вас всерьез? Чтобы поняли, что не стоит связываться с ундинами? – Она заглянула в лицо каждому присутствующему, но Дайосу – в последнюю очередь. Когда их взгляды встретились, он узнал в ее стальных глазах ту же ярость, что горела в его груди. – Тогда вам нужно сровнять золотой город с землей.

Глава 32

Аня

Дальше все завертелось в круговороте. Стыдно было признаться, но Аня по большей части стояла в полном ступоре.

Она всегда знала, что ее отец жесток, но эксперименты? На живых существах? Это было так неправильно, что даже думать об этом больно. Аня не хотела