Полный творческий контроль - Джоанна Чамберс

«Очень благородно», - сказал Льюис. В слабом свете бального зала его глаза

потемнели до полуночного оттенка. Он пристально изучал Аарона.

«Это благородно», - лояльно отозвался Тэг.

Льюис не обратил на него внимания, его горячий взгляд скользнул по коже Аарона.

Тэг повернулся и посмотрел на Аарона. «Мне нравится, что ты такой страстный», -

продолжил он. «И я все понимаю. То есть, конечно, я хочу когда-нибудь

зарабатывать на жизнь актерством».

Льюис хрюкнул. Аарон уставился на него.

Тэг ничего не заметил. «Но если этого не случится, я, наверное, все равно буду

играть - даже если только в ам-драме, понимаешь? Ради любви к этому».

Только в ам-драме.

«Но в этом-то все и дело», - сказал Аарон. «Что плохого в ам-драме? Что плохого в

том, что музыканты-любители играют в пабе по выходным? Что плохого в том, что

люди рисуют по номерам, потому что рисование доставляет им радость? Почему

искусство считается стоящим, только если оно приносит деньги? Почему ты

можешь называть себя художником только в том случае, если ты занимаешься этим

как своей работой?»

Среди шума вечеринки наступила тишина. Аарон понял, что забрался на мыльницу, и уже собирался неловко слезть с нее, когда Льюис сказал: «Ты говоришь о

демократизации творчества. Избавляясь от привратников».

Удивленный, Аарон посмотрел на него. У Льюиса была такая маленькая морщинка

между бровями, которая появлялась у него, когда он что-то соображал. «Да», -

сказал Аарон. «Да, именно так. У всех нас есть творческие души, которые

нуждаются в подпитке. Зачем говорить людям, что не стоит писать, или рисовать, или петь, если они не собираются этим зарабатывать на жизнь?»

«Никто не мешает людям делать все это», - заметил Льюис. «Но почему бы не

создавать свои собственные, оригинальные вещи?»

«Потому что...» Как объяснить? «Потому что, когда ты откликаешься на историю

через фанфик, или фан-арт, или что там у тебя на уме, ты становишься частью

сообщества. Частью разговора с другими фанатами, с другими авторами фанфиков -

иногда даже с их оригинальными создателями».

Льюис наклонил голову. «То есть ты называешь фанфик... ответом на оригинальное

произведение?» - медленно произнес он. «Ответом?»

«Вызов и ответ, точно». Спиралевидное волнение охватило его, когда он понял, что

Льюис начинает понимать. «Авторы фанфиков опираются на оригинальную работу, а затем на работы друг друга. Это... постоянная трансформация оригинала. И если

создатели

взаимодействуют

со

своими

фанатами,

то

они

преобразуют

оригинальную работу в ответ. Возникает обратная связь».

Льюис не сводил с него глаз, их взгляды были прикованы друг к другу. «Ты имеешь

в виду, как в случае со Скаем и Фаоланом. Их отношениями».

Аарон пожал плечами и покраснел, вспомнив, как они в последний раз обсуждали

эту тему. «Есть много примеров».

«Но ты говоришь именно об этом. Ты считаешь, что я должен... реагировать на

интерпретацию фанатами их отношений - твою интерпретацию».

«Я думаю, все сериалы выигрывают, когда их создатели взаимодействуют с

фэндомами, но я не говорю, что ты должен...»

«Но я ведь взаимодействовал, не так ли?» Льюис уставился на него со странным

выражением лица. «Именно этим я и занимался последние три года с тобой. Вызов

и ответ».

Сердце Аарона бешено заколотилось. Действительно, вызов и ответ. Зов Льюиса и

ответ Аарона - его фанфик, его профессиональная преданность, его физическая

одержимость. Каждый элемент был аккуратно разделен, чтобы позволить ему

избежать правды, которая вырвалась на свободу в Сейфхэвене.

Правды, которой Арон хотел бы избежать. И все еще может разделить ее на

кусочки.

Льюис провел рукой по волосам, а затем поднял голову, широко раскрыв глаза, как

будто его осенила какая-то мысль. «Черт, это началось в тот день, когда я встретил

тебя», - сказал он. «Я собирался убить Фаолана после третьего сезона, но потом ты

сказал «не хороните своих геев», и я...»

Аарон мог только смотреть, застыв от яркого прозрения в глазах Льюиса. Было

больно видеть, мучительно слышать, как Льюис признает значимость их творческих

отношений теперь, когда Аарон знал, что они никогда не станут чем-то большим.

Что профессиональное партнерство - это все, чего Льюис когда-либо хотел.

Аарон отвел взгляд, глаза заслезились. Он сглотнул - или попытался сглотнуть, горло запершило от эмоций. «Я пойду за пивом», - резко сказал он. «Тэг, тебе что-нибудь нужно?»

«Еще «Зомби»?» Тэг поднял свой пустой бокал. «Но я пойду с тобой».

Аарон едва ли мог сказать ему «нет», несмотря на то что ему срочно требовалось

побыть одному, чтобы разобраться в своих мыслях. Чувствуя на своей спине взгляд

Льюиса, Аарон влился в толпу, и Тэг поплелся за ним, привлекая к себе внимание в

этих серебристых шортах. И ему это явно нравилось. Он был очень дружелюбным

парнем, Тэг. Очень тактичным.

Аарон двигался медленнее, отступая назад, когда Тэг добрался до бара и

пристроился рядом с Мейсоном. И вдруг Аарон не смог смотреть на толпу. Или бар.

Или Тэга.

Он резко повернул налево и направился к туалетам в поисках уединения. Но людей

входило и выходило слишком много, поэтому он свернул к зеленому знаку

аварийного выхода в конце гостиничного коридора, нажал на стойку напротив

двери - молясь, чтобы не сработала сигнализация, - и вышел в ночь.

День выдался ярким, теплым для этого времени года, но вечер был свежим, с

ароматом осени. Даже здесь, в центре Лондона, в воздухе чувствовался легкий

привкус лесного дыма.

Он оказался в помещении, похожем на отсек для доставки, расположенном в

боковой части здания, - постоянный шум транспорта на Уксбридж-роуд заглушался

громадой отеля. Вдалеке кто-то пел не в такт, звучали гудки, смех и музыка

доносились с вечеринки.

Аарон прислонился спиной к стене и закрыл глаза, позволяя воздуху охладить его

разгоряченную кожу, пока его мысли возвращались к Льюису. На мгновение ему

показалось, что Льюис увидел и принял ту часть Аарона, которую никто за

пределами фэндома раньше не понимал. Или ценил.

Колин точно не ценил.

А если бы Льюис понял, если бы он действительно понял...?

Боже, но от этого становилось только хуже. Усугубляло тоску Аарона по нему, усугубляло безнадежную уверенность в том, что часть его самого была вырвана -

что он сам вырвал ее - и это было еще труднее вынести. Господи, неужели он

никогда не сможет забыть Льюиса Хантера?

Он уставился на небольшой участок ночного неба, видневшийся между зданиями, и

с ужасом почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

Неоптимально. Помните? Это неоптимально.

Он не собирался плакать из-за чертова Льюиса Хантера. Он