Невольница его величества - Татьяна Андреевна Зинина

– А потом? – я не могла не спросить. Да, на кону стояло благополучие мира и будущее двух стран, но и оставаться в неведении не хотелось.

– Будет видно, – он снова меня поцеловал и осторожно уложил рядом с собой. – Но я думаю, что для тебя безопаснее всего вернуться в Айвирию. И ещё…

Он вдруг сел, коснулся рукой моей груди в области сердца и сказал:

– Ты поклялась, что выйдешь за меня замуж. Я освобождаю тебя от этой клятвы. Ты больше ничего мне не должна.

Моя магия откликнулась на его слова, клятва потеряла силу, но… вместо радости я ощутила странную пустоту. Ведь сейчас Хельм фактически отказался от меня, от нашего возможного союза, от свадьбы. Да, когда-то я дала ему клятву, почти не имея иного выхода. Тогда он был для меня чужим человеком, хоть и спасавшим не раз. И в тот момент я даже представить не могла, что однажды этот мужчина станет мне так бесконечно дорог.

Анхельм потянул меня за руку, помогая сесть, и вдруг крепко прижал к своей груди.

– Не грусти, Элин. Я чувствую твою боль и обиду. Поверь, меньше всего мне хочется тебя обижать. Эта клятва связывает тебе руки. Через несколько часов я вступлю в игру, которая может закончиться чем угодно, вплоть до моего полного провала. А ты подтверждала клятву магией, и будешь мучиться, если её не исполнишь.

Он нежно погладил меня по волосам, и мне не удалось сдержаться и не всхлипнуть.

– Я не могу сейчас ничего тебе обещать. Меня ждут сложные дни, полные опасностей и постоянного напряжения. Но клянусь, что сделаю всё, чтобы ты смогла жить хорошо. Прошу лишь об одном: не отказывайся от моей помощи.

Сначала хотелось гордо заявить, что мне ничего от него не надо, кроме него самого, но я заставила себя притушить эмоции, включить голову и всё-таки смирить гордость.

– Скажи… мы когда-нибудь встретимся снова? Или мне лучше сразу постараться выбросить тебя из сердца? – я подняла голову и поймала его грустный взгляд.

В голубых глазах с вертикальными зрачками отражалась горечь и искреннее сожаление. Он ничего не говорил, но смотрел так искренне, что я опять всхлипнула. Хельм легко поцеловал меня в губы, снова крепко прижал к себе и поднялся с кровати.

Одевался он молча. В свете почти догоревшей свечи его волосы отливали золотом, а кожа казалась бронзовой. Но, когда он застёгивал рубашку, на пальцах вылезли когти. Он медленно вздохнул, явно попытался с ними сладить, но пропадать они никак не желали. Видя это, я подошла к Хельму и принялась вдевать пуговички в петли.

Он молчал. Его взгляд блуждал по моему лицу, спускался к обнажённым плечам, груди, а дыхание становилось всё более напряжённым.

– Я не принадлежу себе, Элин, – проговорил он, отвернувшись в сторону. – Главное – благополучие и процветание Вергонии.

– Знаю, ты говорил, – в моём голосе звучала обречённость.

– Я бы очень хотел остаться с тобой. Был бы я обычным человеком, поверь, приложил бы все силы, чтобы ты стала моей законной женой. Но я король. На моих плечах ответственность за народ и королевство. И в первую очередь я должен думать о них.

Я приложила палец к его губам, он замолчал и посмотрел мне в глаза.

Мы больше не говорили. Просто смотрели друг на друга, впитывали эти последние мгновения, когда можем быть вместе, и оба понимали, что больше этого не повторится. Моё сердце рыдало, душа стонала, а сознание отчаянно придумывало варианты того, как остаться с Хельмом. Увы… он сделал свой выбор, точнее, этот выбор сделали за него давно, ещё при рождении. Он правитель Вергонии, это у него в крови. А я? А мне придётся снова учиться жить. Без него.

Когда он ушёл, когда за ними с Холтом закрылась входная дверь домика ведьмы, я упала лицом в подушку и разрыдалась по-настоящему. Плакала, выла, била кулаками по матрасу, а потом притянула колени к груди, сжалась и закрыла глаза.

Той ночью я так и не уснула. Лежала, думала, вспоминала, прокручивала в памяти все моменты моей жизни, в которых присутствовал Хельм. Нашу первую встречу в замке Айнс, столкновение в академии, его признание в том, что он колдун, наши встречи на обрыве. Как ни странно, но сейчас даже тот момент, когда он спас меня от Ринора и его дружков, казался мне ценным воспоминанием. И разговор в кабинете Гервина, и суд больше не виделись мне жуткими событиями… ведь в них рядом со мной был Хельм. Словно огромное тёплое солнце, он освещал собой все эти воспоминания, согревая мою душу.

С первыми лучами рассвета нового дня я почти успокоилась. Буря в сознании улеглась, наступило странное просветление. Да, Анхельм ушёл, и, скорее всего, наши с ним пути больше никогда не пересекутся, и всё же… я рада, что он был в моей жизни. Да, сначала сам её сломал, потом попытался это исправить. Вынудил меня согласиться стать его женой, но при этом избавил от обвинений и рабского ошейника. Из-за него я едва не погибла от рук похитителей, но именно он вернул свет в мою жизнь, погрязшую во мраке.

Теперь наши с ним дороги разошлись и, возможно, больше никогда не пересекутся. Ему предстоит снова совершить нечто невероятное: вернуть корону, отыскать предателей, заговорщиков, остановить войну. Мне же нужно всего лишь попробовать наладить свою жизнь. И я должна справиться. Если не ради себя, то хотя бы ради того, чтобы доказать Хельму, что тоже способна на многое.

Глава 24. Дворец, бывший друг и колдовская любовь

Анхельм

Вернуть власть оказалось делом плёвым. Я знал свой дворец, как никто другой, более того, это древнее сооружение, пропитанное магией моих предков, подчинялось мне беспрекословно. Пройдя тайными ходами прямо в королевские покои с небольшим отрядом верных мне людей, собранных Холтом, я отдал приказ захватить Четтера и охрану, ну, а Лину решил поймать сам.

Королева и регент сидели за столом в гостиной, ждали, пока им подадут завтрак, а получили встречу со мной. Увидев, как при моём появлении вытянулись их лица, я даже улыбнулся. Но потом бывший друг бросился вперёд с боевым плетением, а Лина начала шептать слова активации проклятия.

Ну да, приди я сюда вот так сразу после их нападения, это стало бы полным провалом. Но сейчас мне были не страшны любые проклятия, пусть даже на моей крови. И Аделина об этом не знала.

Её я