Сильверсмит - Л. Дж. Кларен

— Но его нога… — глаза защипало, даже когда я старалась поспевать за ним, делая три шага на каждый его. — У него будет ребенок, с которым он не сможет бегать и играть, как раньше.

— У этого ребенка будет отец. Живой, рядом. Потому что ты отослала его обратно, потому что защитила до того, как случилось что-то худшее.

Мы остановились перед источником. Я скрестила руки на груди и осмотрела вход в небольшую пещеру, обрамляющую этот тихий, почти интимный водоем. Скала у подножия горы была такая гладкая, что казалось, ее создали нарочно.

Плавать… Заниматься чем-то таким беззаботным казалось неправильным, даже кощунственным на следующий день после того, как мой друг едва не погиб от взрыва. Когда люди страдали, боялись, умирали, как та семья в деревне под Товиком, где мы похоронили того несчастного мужчину. И та маленькая девочка…

— Мне кажется, это неправильно — позволять себе наслаждаться этим, — пробормотала я, теребя край шкуры. — Когда Каз ранен, когда другие страдают, сражаются, умирают.

— А ради чего тогда сражаться, если не ради таких вот мгновений? — Гэвин опустил наши сумки на землю у кромки источника. — Если ты готова пожертвовать своим счастьем ради тысяч незнакомых тебе людей, значит, ты больше всех заслуживаешь хотя бы крупицу этого счастья.

— Но…

— Просто побудь здесь со мной, Элла, — он провел костяшками пальцев по моей щеке и снял зеленую шерстяную шапку другой рукой. — Позволь себе жить.

Я закрыла глаза, прижалась к его ладони и услышала то, что он не произнес вслух.

Пока можешь.

— Вот, надень это, когда пойдешь в воду, — он положил мне на руки чистую, аккуратно сложенную черную рубашку. Его рубашку. — Чтобы не промочить одежду.

Тонкая черная ткань мягко скользнула между моими пальцами. Я с трудом удержалась от желания поднести ее к лицу, чтобы вдохнуть запах кедра, кожи и дыма. Его запах.

Когда я подняла взгляд, он уже стягивал куртку, рубашку и сапоги. К счастью, штаны оставил — милосердно, потому что я не была уверена, что выдержала бы еще хоть дюйм его обнаженной кожи, не потеряв голову.

Его плечи, руки, грудь — сильные, резкие, выточенные будто из скалы. Даже издали это зрелище было опасно. Черные татуированные зарубки на теле казались бесконечными, а шрамы делали его еще более диким. И мне до боли хотелось провести пальцами по каждому из них. Почувствовать его целиком.

Когда я потянулась, чтобы снять с себя свитер, он отвернулся, давая мне немного уединения. Капли воды блестели на его покрытых шрамами плечах. Мышцы под кожей перекатывались при каждом движении, пока он ждал, когда я переоденусь.

Я сняла все, кроме нижнего белья. Тепло прожгло изнутри — я стояла перед ним в одном лифе и белых трусиках. Простых, удобных, без всяких изысков, лишь тонкое кружево по краям. Если бы он вдруг увидел меня вот так, почти нагой, я бы хотела, чтобы на мне было что-то… более женственное.

Его рубашка спустилась почти до колен, словно защита от всех моих комплексов. Как когда-то его свитер. Тот самый, что я так и не отдала и иногда даже надевала ночью.

Осторожно я опустилась к краю источника и погрузила ступни в воду. Горячая, обволакивающая, она ласково поднялась до щиколоток, заставив выдохнуть от облегчения. Я наклонилась вперед и опустила пальцы под гладкую, чуть колышущуюся поверхность.

Вода мягко двигалась ко мне мелкими волнами. Когда я подняла взгляд, он уже смотрел на меня. С тем мучительным, до боли узнаваемым выражением — я видела его на его лице лишь пару раз. Первый — тогда, в амбаре, когда он убил волка и нашел меня. Второй — когда рассказал о своей жене.

Я хотела думать только о первом моменте. О том, с чего все началось, несмотря на страх.

— Монетки у меня нет, — тихо произнес Гэвин, двигаясь ко мне, — но если бы была… за твои мысли.

Я улыбнулась, глядя на свои руки.

— О чем ты думал в ту ночь, в амбаре, когда спас меня от волка?

— Почему спрашиваешь?

Мой взгляд невольно упал на кольца, висящие на кожаном шнуре у него на шее. Теперь к ним добавился и тот маленький флакон с темной жидкостью — тот самый, что я видела у него в руках, когда впервые проснулась в Товике.

— Потому что я тогда не могла понять, почему ты смотришь на меня так, будто… — слова застряли в горле, — будто я привидение. И ты сказал, что нашел меня.

Он долго смотрел, не выдавая ни эмоции. Потом, будто взвесив каждое слово, ответил:

— Когда я увидел тебя, я понял, что стал свидетелем чуда.

Сердце дрогнуло, но я не удержалась от легкого смешка.

— Еще пару недель назад я была жалким существом — кожа да кости, без знаний, без сил, без желания жить.

Его лицо потемнело.

— И я никогда не прощу им того, что они оставили тебя в таком состоянии, — челюсть его дернулась. — В свое время они за это заплатят.

Я проглотила подступивший к горлу ком, заставив себя не дрожать. Элоуэн он бы, пожалуй, и правда сломал пополам, но Симеон… древний колдун. А он угрожает ему так, словно это пустяк.

— Элоуэн… — пробормотала я. — Не смей…

— Я не убью ее, Элла. Она для тебя что-то значит.

Я сглотнула. Будто это была единственная причина ее пощадить.

— Можно еще кое-что спросить? — я смотрела, как он подходит ближе. Вода была неглубокой, даже не доставала ему до плеч. Несколько темных прядей выбились из кожаного ремешка и прилипли к мокрым плечам.

Он шагнул ближе, тяжело, уверенно, вода раздвигалась перед ним.

— Спрашивай.

— Что сказал тебе Эзра перед тем, как они уехали из Товика?

Гэвин усмехнулся.

— Угрожал убить меня, если я причиню тебе боль.

Я ахнула, а он только тихо рассмеялся в ответ.

— Не переживай. Я не боюсь.

— Почему? — потребовала я.

— Потому что если я причиню тебе боль, я убью себя первым.

Я нахмурилась, глядя, как в воде, сверкающей паром, мягко колышутся волны вокруг моих ног. Когда тело привыкло к жару, остальная часть меня начала жаждать его.

— Мне не нравится эта мысль, — прошептала я.

Сердце застучало в ушах, когда я почувствовала его прикосновение — шершавое, но осторожное — к своим коленям.

— Иди сюда, — сказал он мягко, заметив мое нахмуренное лицо. — В воду. Тут неглубоко.

Я положила ладони на его крепкие предплечья, позволив ему стянуть меня с каменного края. Инстинктивно я обвила его ногами