Прикосновение хаоса - К. Холлман

Некоторые пациенты знают, некоторые нет. Разум — сложная штука, мистер Росси, и ДРЛ часто сопровождается несколькими другими симптомами, такими как потеря памяти, галлюцинации и бред. Вполне возможно, что ни одна из личностей не знает или знает только одна из них.

— Рен не знает — он верит, что Ривер настоящий. Он даже разговаривает с ним по телефону. Не знаю, осознает это Ривер или нет. Я общалась с ним всего несколько раз. Думаю, что он только один раз назвал себя Ривером в моем присутствии.

Доктор Стоун кивает, продолжая что-то записывать.

— Обычно отдельные личности очень разные, с уникальными чертами характера и даже манерами.

— Да, я это заметила. Рен всегда добрый, покладистый и веселый. Ривер — почти полная противоположность этому. Он зол, обезумевший, и с ним очень трудно договориться.

Доктор Стоун продолжает кивать, как будто все, что я говорю, имеет для нее полный смысл, в то время как мой отец, кажется, недоволен этим новым открытием. Или, может быть, он не согласен с моим описанием Рена. Я уверена, мы поговорим об этом позже.

— Все это звучит довольно по-учебному для меня. Часто человек создает новую личность или альтер-эго, если хотите, чтобы олицетворить все чувства, которые он не хочет испытывать или, возможно, просто не может с ними справиться. Конечно, я не могу поставить точный диагноз, не поговорив с пациентом.

Мой отец прочищает горло.

— Как только мы его найдем, вы сможете поговорить с ним лично.

Я делаю глубокий вдох, испытывая облегчение от того, что мой отец, кажется, хочет помочь Рену, а не убить его. Я медленно выдыхаю, готовясь к самому важному вопросу из всех.

— Это поддается лечению? — С надеждой спрашиваю я.

— Да, — подтверждает доктор Стоун, и я чувствую, как огромная тяжесть спадает с моей груди. Я боялась, что мы ничего не сможем с этим поделать. Что Рен навсегда останется в ловушке демонов, которые преследуют его.

— ДРЛ можно лечить как медикаментозно, так и терапевтически, — объясняет она. — Самое успешное лечение — это найти причину. ДРЛ вызвано травмой, и разрешение этой травмы — лучший шанс на лечение. Обычно это процесс на всю жизнь, и он во многом зависит от того, насколько пациент готов к этому.

— Он захочет работать с вами, — заявляю я, не потому, что знаю это, а потому, что должна в это верить. Я должна верить, что Рен будет стараться ради меня… ради нас.

— Я рада это слышать, — доктор Стоун тепло улыбается мне. — У вас есть еще какие-нибудь вопросы на данный момент?

— В данный момент я ничего не могу придумать.

— Доктор Стоун, спасибо, что пришли так быстро. Я уверен, что вам пора возвращаться к другим вашим пациентам. — Мой отец встает со своего места и обходит вокруг стола. — Я буду на связи.

Доктор Стоун подражает моему отцу — быстро собрав свои вещи, она встает со своего места, чтобы пожать ему руку.

С другой стороны, у меня сейчас нет сил ни на какие любезности. Слишком много мыслей проносится в моей голове. Я остаюсь сидеть и смотрю, как доктор Стоун выходит из кабинета. Уверена, что мой отец заплатил ей намного больше, чем должен был, так что я не чувствую себя виноватой из-за своей грубости.

— Теперь чувствуешь себя немного лучше? — спросил отец.

— Да. Больше всего я боялась, что мы ничем не сможем ему помочь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что если бы это был кто-то другой…

— Он был бы мертв, — заканчиваю я фразу отца. — Поверь мне, я прекрасно понимаю. Как ты думаешь, почему он боялся просить тебя о помощи? Я говорила ему, что мы должны позвонить тебе, но он переживал, что ты не дашь ему возможности говорить. Он также считает, что ты знал о Нью-Хейвене.

— Я не знал.

— Если бы ты знал, ты бы что-нибудь предпринял по этому поводу?

— Наверное, нет, — отвечает мой отец без колебаний и угрызений совести. — Я не герой, Скар. Ты же знаешь, что я плохой парень.

Я, конечно, знала это, но иногда мне все равно больно это слышать. Я знаю, что в моем отце есть что-то хорошее, судя по тому, как он относится ко мне и моей матери, но помимо этого, он по-прежнему глава мафии, а они не из хороших парней.

— Я не помешал? — голос моего брата пугает меня.

— Ты быстро вернулся, сынок, — приветствует Квинтона папа.

— Я подумал, что вы скучали, пока меня здесь не было.

Я закатываю глаза, глядя на своего брата. Он всегда такой самодовольный. Ему повезло, что я люблю его. Я встаю со стула, собираясь приветственно обнять его, когда он бросает на меня странный взгляд.

— Мне нужно поговорить с папой… наедине.

— О чем? — Спрашиваю я. — Почему я не могу присутствовать? Это из-за Рена?

Квинтон вздыхает.

— Да, это из-за Рена. Именно по этой причине тебе следует уйти.

— Когда ты перестанешь обращаться со мной как с ребенком? — Я осуждающе смотрю то на брата, то на отца. — Вы же понимаете, что я уже взрослая, верно? Я заслуживаю быть частью этого.

— Скар, если Кью считает, что тебе лучше этого не слышать, тогда…

Я снова перебиваю отца. Будь я кем-то другим, я бы уже сожалела о своем неподчинении.

— У Квинтона есть микрочип, имплантированный под кожу?

— Какое это имеет отношение к делу? — спрашивает он, как будто еще не знает.

— Это имеет отношение ко всему. Ты всегда относился ко мне иначе, чем к Квинтону, только потому, что он парень.

— Все, что я делаю, — это для твоей безопасности.

— Нет, все, что ты делаешь, направлено на то, чтобы контролировать меня, — кричу я. — Именно по этой причине я не пыталась связаться с тобой раньше.

— Это неправда. Я не контролирую ничего из того, что ты делаешь, но, возможно, мне следует начать. — Взгляд моего отца становится жестким, и я понимаю, что моей вспышке гнева нужно положить конец, иначе у меня будут настоящие неприятности.

Я понижаю голос.

— Как ты можешь быть настолько слеп к этому? — Я смотрю на своего брата в поисках хоть какого-то заверения, что он на моей стороне. Когда Квинтон отводит взгляд куда-то на книжную полку позади меня, я понимаю, что потеряла и его тоже.

— Ладно, будь по-твоему, — огрызаюсь я, прежде чем развернуться и вылететь из кабинета отца.

Несколько предательских слезинок скатываются из уголков моих глаз, пока я топаю по длинному коридору, пока не добираюсь до комнаты Луны. Она единственная, на кого я могу рассчитывать прямо сейчас. Подняв руку, я