Навязанная жена. Единственная - Татьяна Юрьевна Серганова

— А я могу задать свой?

— Какой именно? — растерялась я. Меня смущал не только вопрос, но и взгляд. Неожиданно цепкий и пронзительный.

— Тебе не кажется, что будет честным, если не только ты будешь задавать вопросы, но и я, — невинно улыбнулся Рейган. Хотя ничего невинного в выражении его лица я не заметила. Скорее, там был голый расчет.

— Об этом мы не договаривались, — напомнила я и не удержалась: — Но, возможно, ты и прав. Мне скрывать нечего. Так о чем ты хотел узнать?

— Как давно вы с Алексом Вермондом вместе?

Чашка дрогнула в моих руках, и я едва не расплескала горячий чай. Я осторожно поставила ее на низкий столик и, подняв глаза, сдержанно поинтересовалась:

— Причем тут Алекс?

— Ну ты спросила про Алфею, почему я не могу спросить про твоего бывшего жениха, — парировал князь.

— Он не бывший, — возмутилась я.

— Пока мы женаты — бывший. Так как давно вы вместе?

— С третьего курса академии, — сухо ответила я. — Доволен?

— Это была любовь с первого взгляда?

— А вот это личное.

— Мы муж и жена, Фрэн, — мягко улыбнулся Рейган. — Разве у нас могут быть личные тайны друг от друга? Особенно после того, как мы произнесли клятву друг другу.

— Мы фальшивые муж и жена, так что это не считается.

Но Рейган не отступал.

— Тебе так сложно ответить? Или, может, твои чувства не так…

— Хватит! — резко перебила я. — Нет, это не была любовь с первого взгляда. Мы больше года доводили друг друга, издевались, проклинали, подстраивали самые различные неприятности. А потом на третьем курсе оказались в одной команде. Из-за наших разногласий мы едва не завалили зачет. Я так сильно рассердилась, что готова была проклясть его светом, а он… он просто схватил меня и поцеловал. С тех пор мы вместе. Все? Твое любопытство удовлетворено?

Он нехотя кивнул.

— Практически. Твоя очередь задавать вопросы, Фрэн.

Я вздрогнула и недоверчиво покосилась на князя.

— Почему ты так меня называешь?

— Твое имя слишком длинное. Так быстрее. Разве не под именем Фрэн Дейл ты училась в Даркорийской академии темных искусств?

— Кстати, академия и Свободные земли! — воскликнула я. Воспоминания о любимой академии всколыхнули другие и подсказали мне, какой вопрос задать следующим. — Что ты делал в Свободных землях? Почему тебя искали ищейки? И как тебе удается менять цвет магии с нейтрального на светлый?

— Надо же, сколько вопросов, — пробормотал Рейган, откидываясь на спинку дивана. — Давай по порядку. Что я делал в Сводных землях. Искал способ остановить червоточину. В империи очень мало по-настоящему сильных темных магов. А если есть, то мой интерес к ним скрыть не удастся, поэтому я и отправился за перевал. Но действовал слишком… напористо и быстро, чем вызвал интерес ищеек.

— И все? — разочарованно протянула я.

— Да. Я ничего не крал, никого не убивал. Просто задавал слишком много вопросов, которые многим не понравились. А по поводу цвета маги. Я нейтральный маг, цвет моей силы фиолетовый. Но я не могу явиться с ним в империю, это вызвало бы вопросы. Кроме того, у вас считается, что нейтральные маги очень слабые.

— Но это не так? — догадалась я.

— Не так, — огласился он. — Мы способны использовать и светлую, и темную магию, поэтому сильнее, чем те и другие. Раньше нейтральным магов было мало, но с каждым годом их становиться все больше, а темных все меньше. Мы, можно сказать, следующая ступень развития.

Я лишь покачала головой.

— Прости, что не восторгаюсь, но ты же понимаешь, что вам доступно не все.

— Теперь понимаю. Ты видишь то, чего не видим мы, — спокойно признал Рейган.

— Ты упоминал, что темных магов мало, но ведь они есть. Почему никто ничего не сказал раньше? Почему вы не спросили?

Рейган вздохнул.

— В этом-то и проблема. После того, как темных стало меньше, большинство твоих… сородичей ушло.

— К-куда? За ворота? — не поняла я.

— Нет. Они здесь, в Запределье, но живут обособленно, в собственной общине, никто не впускают и никого не выпускают. Считают, что только благодаря своей сплоченности и обособленности сохраняют свой вид.

— А как же… — я запнулась, пытаясь вспомнить того темного, который так нравился Беатрис, — как же Ханс Верфолд?

— Я сказал, что большинство, но не все. Те, кто остался… их дар не такой сильный. Они не видят. Чувствуют, но не видят. Кроме того, — Рейган вздохнул, — мы совершили ошибку.

— Интересно какую?

— Когда червоточина впервые появилась… народ стал обвинять темных магов.

Я понимающе кивнула.

— Эпоха Раскола коснулась и вас.

— Частично. Мы не воевали, не преследовали…

— Вы просто обвинили темных магов в происходящем, — горько произнесла я.

— А как следовало вести себя? — тут же принялся оправдываться Рейган. — Эта тьма. Исконная тьма! Она калечит, уничтожает, изменяет и убивает. Конечно, все подумали на темных магов.

— Началась охота?

— Нет. Они просто закрылись и отказались идти на контакт. Совсем. Остались лишь единицы.

— Которым до сих пор мало кто верит, — прошептала я, вспомнив, как встречали Верфолда на балу, как ему не доверяли, несмотря на все заслуги.

— Франческа, я знаю, что мы поступили неправильно. И я готов принести любые извинения, выплатить компенсацию, помочь, — устало ответил Рейган. — Просто скажи, что надо сделать. Запределье погибает. И чем дальше, тем хуже. Мы не справляемся. Ты… ты наша последняя надежда.

Поскольку прекрасно представляла, насколько сложно ему было все это сказать, признание я оценила и приняла.

— Хорошо. Расскажи мне о червоточине. Когда она появилось и как? Что она вообще из себя представляет?

Глава 3

— Точной даты появления червоточины нет, — начал Рейган, уставясь в пространство перед собой. Взяв со стола десертную ложку, он принялся вертеть ее в руках. То назад положит, то опять возьмет. Словно это помогало ему сосредоточиться. — Наши предки прозевали первые. Не поняли, что это такое, не приняли всерьез. Посчитали случайностью или ошибкой. А когда опомнились, было уже поздно.

Немного помедлив, он устремил на меня тяжелый взгляд, который словно пронзил душу насквозь.

— Сначала