Путь княгини - Нина Петровна Ахминеева

моей просьбе министр образования включил в этот перечень и Ростовскую высшую школу магии. Твоей школе уже выделили средства на этот проект. – Князь Нарышкин помолчал, предоставляя бастарду время проникнуться сказанным. – Министр учел пожелание князя Ростовского оплачивать обучение шести выживших девушек-самородков, но дал позволение обучать за его счет лишь трех. Остальные пусть учатся за казенный. Весь пакет документов уже отправлен в твой вуз. Тебя удостоили чести быть первым. Постарайся оправдать мое доверие, сын.

Из динамика послышались короткие гудки, и Николай Владимирович нажал на отбой связи.

«Постарайся оправдать доверие! Удостоили чести!» – мысленно передразнил он.

Да наверняка министр за голову хватался и не знал, как внедрить указ государя. А тут князь Ростовский со своей инициативой. Грех не воспользоваться ситуацией.

Николай Владимирович сцепил руки за спиной, невидяще глядя на пруд.

С одной стороны, репутация вуза при таком раскладе не пострадает. А всех недовольных родителей можно отправлять прямиком к императору. Но с другой – ему только что подсунули бомбу замедленного действия. Простолюдинок ждут конфликты со студентами-аристократами, это несомненно. Но вдобавок министерство сталкивает девочек между собой. Три из них получат условное покровительство князя Ростова, а трем придется быть самим по себе. И вот им-то достанется больше всего.

Ну и как их делить?!

Ректор сердито пнул камешек и замер, осененный идеей. Нужно дать девушкам выбор. А если никто из них не захочет учиться за счет казны, тогда провести жеребьевку. Может, при таком раскладе и не начнут друг с другом выяснять отношения.

***

Два часа дня. Военный госпиталь

Вынырнув из сна, я не торопилась открывать глаза и шевелиться. Прислушалась к ощущениям: ничего нигде не болело. Какой-то новый обезбол? Отличная штука.

Вдруг в памяти всплыло все, что со мной случилось: предательство мужа, смерть, пробуждение в чужом теле, откровения Натальи Лукьяненко. И голос в голове. Благодушное настроение мгновенно пропало.

«Кто ты?» – спросила напряженно. Надеюсь, в этот раз она меня не отрубит.

«Не имеет значения, – равнодушно отозвалась женщина. – Ты молила о жизни – я исполнила просьбу».

Что она сказала? Я не ослышалась?

От этой новости глаза сами собой распахнулись. Яркий свет тут же ослепил, заставив сощуриться. Палату заливало солнце, видимо, уже давно перевалило за полдень.

Неплохо так я поспала.

– Маш, ты в порядке? – негромко спросила Наталья.

– Угу, – неопределенно промычала я.

– Лекарь сказал, чтобы ты, как проснешься, обязательно поела. Пока переодевайся, скоро вернусь!

Послышался топот, а затем – хлопок закрывшейся двери.

Потерев лицо ладонями, я села в кровати. Взгляд зацепился за лежащую на тумбочке стопку одежды. Рядом на полу стояли высокие ботинки на шнуровке.

«Как мне тебя называть?» – уточнила у робототётки, глядя на ботинки.

«Как хочешь. Я буду с тобой в этом теле до тех пор, пока в моем присутствии есть необходимость».

Машинально кивнув, я встала и начала перебирать вещи. Простое хлопковое белье, штаны и куртка из непонятной ткани песочного цвета, белоснежная футболка – все явно новое, непривычно маленького размера.

Хм, а как я теперь выгляжу? То, что мелкая, понятно. Симпатичная или третий сорт – не брак? Впрочем, внешность это не та проблема, о которой стоит сейчас беспокоиться.

Быстро избавившись от пижамных штанов, первым делом натянула трусы. Безусловно, новые вещи надо постирать, перед тем как надеть, но в данный момент не до соблюдения правил гигиены.

Одевшись, провела по бокам руками, разглаживая складки. Все подошло идеально. Вот и ладушки.

Разорвала целлофановую упаковку, достала расческу и принялась распутывать длинные темные волосы. В той, прошлой жизни у меня были такие же. Потом они начали выпадать, и пришлось обриться наголо.

Воспоминания накатили лавиной, комом встали в горле. Моля о жизни, я даже представить не могла, что окажусь в чужом теле и в другом мире. Впервые по-настоящему стало страшно. Для чего я здесь?!

Упрямо поджав губы, туго заплела косу, стянула кончик резинкой своей предшественницы. Жизнь – величайшая ценность. Она у меня есть, а со всем остальным разберусь.

В палату вошла Наташа, осторожно неся заставленный тарелками поднос. Поставив его на тумбочку, распорядилась:

– Ешь!

От ароматов еды желудок жалобно заурчал, и я с готовностью взялась за ложку. Быстро съела суп и приступила ко второму, но уже с меньшим азартом.

Наблюдающая за мной Наташа, неожиданно выпалила:

– Маш, прости меня, пожалуйста!

Вилка с последним кусочком котлеты застыла у рта. Аккуратно положив прибор на тарелку, я вопросительно посмотрела на девушку. Та виновато отвела взгляд.

– Подставила я тебя. Утром ты спала как убитая, я не смогла разбудить, как ни старалась. Попросила медсестру лекаря позвать, думала, беда с тобой. Пришел какой-то пузатый толстяк, осмотрел тебя и молчит, как воды в рот набрал. А я так волновалась, что не удержалась и ляпнула: как там Машка? Нет ли проблем с головой? А он строго так спрашивает: и почему они должны быть? Ну, я растерялась. – Наталья неловко улыбнулась. – Подумала, что если промолчу, то лекарь не поймет, почему ты впала в спячку. В общем, рассказала, что ты юродивая и садист-барон тебя своими опытами вылечил. Пузан скривился, будто жука-навозника проглотил, потом нехотя сказал, что сейчас с твоим мозгом все в порядке, а глубокий сон вызван вчерашним магическим истощением. И сказал тебя сразу, как проснешься, накормить. А потом ушел. – Наташа печально вздохнула. – Получается, я на ровном месте растрепала лекарю, что ты была дурочкой. Боюсь, он напишет об этом в твоем личном деле.

Досадно, конечно. Но имя с фамилией мне рано или поздно пришлось бы назвать. А там уж при желании несложно выяснить, что Мария Иванова до похищения дули воробьям показывала. Кстати, странно, что до сих пор никто не спрашивал, как меня зовут. Всем плевать или тут что-то иное?

Стоп. О каком личном деле она говорит?

Открыла рот, намереваясь выспросить подробнее, и заметила, как моя собеседница начала светиться уютным желтым светом. Волна теплого, приятного воздуха коснулась лица, окутала мягким облаком и принесла запах: нежный, но с горьковатым привкусом полыни.

Я все же спятила?

«Самопроизвольная активация дара эмпатии. Ты считываешь истинные эмоции, – металлическим тоном проинформировала моя помощница. – Вернуть дар в спящее состояние?»

Ого! Это что же, если научусь расшифровывать сигналы зрения, обоняния и осязания, то меня больше никто и никогда не предаст?

«Нет, пока не надо! – торопливо попросила я. – Она искренне желает добра? Переживает? Испытывает чувство вины? Верно понимаю?»

«Да».

Неожиданно идущий от девушки свет замерцал, сменился на голубой с вкраплениями красного. Запахло чем-то непонятным, тревожным. Избегая смотреть на меня,