Поймать солнце - Дженнифер Хартманн

Слезы застилают мне глаза, а боль парализует настолько, что Маккей переворачивает меня на спину и хватает за оба запястья, сжимая их над моей головой.

Он садится на меня.

Я смотрю на него, кровь заливает мой рот и челюсть, грудь вздымается от паники. Темные растрепанные волосы ниспадают на его лицо, а глаза сверкают черным льдом.

— Пожалуйста, пожалуйста, слезь с меня, — умоляю я, корчась под его тяжестью и пытаясь освободить руки. — Отстань от меня!

— Я не хочу причинять тебе боль, — шипит он. — Просто не дергайся, мать твою.

— Маккей, остановись! Ты делаешь мне больно! — кричу я. Слезы текут по моим щекам, смешиваясь с кровью. — Кто-нибудь, помогите мне!

Он бьет меня по лицу.

— Заткнись на хрен, — шипит он, глаза дикие.

Боль пронзает меня с ног до головы. Я наблюдаю, как что-то овладевает им, словно зловещая одержимость. Парень выглядит безумным, потерявшим рассудок.

Я борюсь, кричу и умоляю, дергаю ногами и изо всех сил пытаюсь освободить руки. В тот момент, когда он одной рукой задирает мое платье на бедрах и расстегивает молнию на штанах, я вырываюсь, приподнимаясь настолько, что могу подтянуть колени и выбросить ноги вперед, ударяя его в грудь.

Вскакиваю на ноги, язык распух, кровь течет по подбородку и шее. На скуле образуется синяк, тело сотрясает дрожь.

Маккей настигает меня прежде, чем я успеваю набрать скорость. Он бросается на меня, хватает за руки и разворачивает к себе.

Мы спотыкаемся.

— Господи, не двигайся! — цедит он сквозь зубы мне в лицо. — Хватит бегать!

Рыдания разрывают мою грудь. Я никогда еще не была так напугана. Он вцепляется в меня, запускает руки мне в волосы, обхватывает за шею, пытаясь удержать.

— Прекрати, не надо! Помогите! — кричу я, отбиваясь, врезаясь коленом ему между ног.

Маккей воет от боли и отпускает меня. Я кричу так громко, как только могут позволить мои легкие, и кручусь, чтобы вырваться, но он хватает меня за локоть и поворачивает обратно к себе. Резко дергает меня, с большей силой, чем может выдержать мое тело.

Я поскальзываюсь.

Мои туфли не держат сцепление с поверхностью, когда я пытаюсь найти опору.

Отчаянно размахиваю руками, пытаясь ухватиться за холодный ветер, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Мгновение движется как в замедленной съемке. Маккей делает выпад вперед, чтобы схватить меня, дотянуться до меня, не дать мне упасть.

Но затем колеблется.

Он замирает на месте, его глаза расширяются, когда я падаю назад, а камни и рыхлая земля взлетают подо мной.

Он не тянется ко мне. Не двигается.

Просто… смотрит.

И в эту долю секунды я понимаю, что находится позади меня.

Я точно знаю, что меня там ждет.

Ничего.

Крик вырывается из моего горла, когда небытие подхватывает, и я падаю с обрыва.

Последнее, что я вижу, это как Маккей обеими руками сжимает свои волосы, его глаза, округлившиеся от ужаса, а в небе вспыхивают оранжевые фейерверки.

Последнее, что я чувствую, это как мой желудок подкатывает к горлу, а ледяной ветер и ветки деревьев режут кожу, пока я падаю вниз.

Последнее, о чем я думаю перед тем, как мое тело падает на землю… это он.

Макс.

Мне интересно, узнает ли он когда-нибудь, что его брат убил меня.

ГЛАВА 27

МАКС

Элла не звонит мне в полночь.

Я вышагиваю по спальне, потной рукой сжимая телефон.

12:04.

12:05.

Я звоню ей в третий раз, но ответа нет.

Наверное, она веселится с Бринн, смотрит фейерверк, смеется и получает удовольствие. Все в порядке. Она не забыла обо мне, а просто наслаждается вечером.

Выдохнув, я провожу рукой по волосам и опускаю руку, постукивая телефоном по бедру, когда смотрю в окно своей спальни. Я вижу ее мать в гостиной на другой стороне улицы, освещенной желтым и теплым светом. Она разговаривает по телефону, бесцельно расхаживая кругами, совсем как я. Разница в том, что женщина улыбается. Она выглядит счастливой.

Я говорю себе, что это Элла разговаривает с ней по телефону. Она захотела сначала позвонить маме.

Подождав еще несколько минут, я выхожу в коридор и иду дальше. Гостиная, кухня.

12:11.

Снова звоню ей.

Не отвечает.

Решаю набрать Бринн, зная, что они, скорее всего, вместе. Раздается три гудка, прежде чем она берет трубку.

— Макс, привет! — щебечет она высоким голосом, полным обычного энтузиазма. Из динамика доносится шум и помехи. — С Новым годом!

Я снова начинаю вышагивать по комнате.

— Элла с тобой?

Хихиканье сливается с восторженными возгласами. Вдалеке гремят фейерверки.

— Бринн?

— Прости, прости! Фейерверки все еще взрываются. Очень громко. Секунду. — Проходит несколько секунд, пока голоса и внешние шумы не стихают и не раздается звук закрывающейся двери во внутренний дворик. — Эй! Что случилось?

— Я ищу Эллу. Она мне не звонила.

— О… эм, она… — Еще одна долгая пауза. — Я нигде ее не вижу.

— Что ты имеешь в виду? Я думал, вы собирались встретить новый год вместе.

— Так и было. Я… я даже не поняла, что ее здесь нет. Боже, прости меня. Я выпила, и мы с Каем общались, и… — На линии становится тихо, если не считать различных шорохов. — Блин. Я не могу ее найти. Она, должно быть, в ванной.

Я щипаю себя за переносицу, в груди клокочет тревога. Кажется, глупо так волноваться. Зная Эллу, она, скорее всего, сбежала с вечеринки, чтобы в одиночестве посмотреть фейерверк у озера.

— Когда ты видела ее в последний раз?

— Эм… Я не уверена. Может, час назад? Нет…, наверное, меньше. Прошло не так много времени.

— Хорошо. Ты можешь попросить ее позвонить мне?

— Конечно! Мне очень жаль. Мне следовало быть более внимательной. Я чувствую себя ужасной подругой.

Я сглатываю.

— Все в порядке. Я тоже должен был быть там. Просто… пусть она сразу же позвонит мне.

— Обязательно. Обещаю.

Я вешаю трубку и провожу рукой по рту и челюсти, глядя в окно на пустую подъездную дорожку. Если бы у меня был грузовик, я бы уже был в пути.

Следующим я звоню Маккею, надеясь, что он проявит ко мне хоть каплю сочувствия и пригонит грузовик домой.

Я набираю его номер.

Сразу попадаю на голосовую почту.

Пытаюсь дозвониться еще раз с тем же результатом.

— Черт возьми, — бормочу я себе под нос, на лбу выступают капельки пота. Он был пьян, когда выбегал из дома, и эта мысль только усиливает мое волнение.

Он в порядке.

Элла в порядке.

Нелепо так волноваться. Сейчас только четверть первого ночи,