Совместное дыхание. Жизнь и любовь подводных пловцов - Светлана Хромова

– Тсс! – сказал он, указывая на спящего возле окна.

– Я заблудилась! – шепотом продолжила она, вытаскивая из пакетов продукты. – Что у тебя с рукой?

– Ну как – что! Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс!

– Очень смешно! Вот тут сок свежевыжатый, пей давай! Что с тобой случилось?

Дверь в палату открылась, и на пороге появилась голова немолодой медсестры.

– Градусники кто брал? Сдаем, товарищи! – крикнула она.

Никто не ответил, только спящий пациент перевернулся на другой бок.

– Что, никто не брал? Точно? Смотрите у меня! – она вышла, захлопнув за собой дверь, и так же шумно открыла ее в палате напротив.

– Пойдем в коридор, там поговорить можно, – предложил Игорь.

– Что произошло, рассказывай сейчас же! – громко потребовала она.

– Да ерунда, порезался.

– Так порезался, что в больницу попал? Обо что порезался? Почему вчера не сказал? Почему ты тут один? Почему не звонил?

– Стой, стой, слишком много вопросов, а я еще от наркоза не отошел. Хороший сок, спасибо. В общем, я хотел один шланг подрезать, а нож соскочил. Думал ничего, а кровь до утра не останавливалась.

– Всю ночь?! И ты ничего не сделал? Ты что, один был? Почему мне не позвонил?

– Почему не сделал, утром в скорую позвонил, они приехали, ну и уболтали меня на больницу, что без руки останусь. Врач еще такой веселый попался, спросил, когда порезался. Я сказал, что вечером. Он головой покачал: «Это ничего, мы сейчас тебе ватки побольше намотаем! В человеке шесть литров крови, вытекло не больше половины, ничего, до больницы доехать хватит». Вот, собственно, и все.

– Больно? – она дотронулась до пальцев, выглядывающих из повязки. – А что за шланг, зачем тебе его надо было резать, да еще и дома?

– Да не, мне столько уколов сделали, что ничего не чувствую.

– Понятно. Ремонт удался?

– Как видишь. Ну, до Египта должно зажить. Кстати, уже билеты надо покупать…

25. Цветок безбрачия

25.09.17

Фейсбук

Роман «Мастер и Маргарита» запомнился мне тем, что оказался первой книгой, которую не получилось прочитать с первого раза. Мне было тогда двенадцать, наверное, рано. Пару лет спустя я прочитала его. Потом еще раз. И еще. Единственное, что могла увидеть, на том, еще немного детском уровне опыта, – роман о любви, страдании и милосердии. И я увидела это.

Вчера сходила на еще один спектакль «Мастер и Маргарита», в МХТ Чехова. В моем списке предпочтений по-прежнему Театр на Таганке. Хотя необычайно трудно представлять эту книгу на сцене, чтобы проза не была больше драматургии, а родилось самостоятельное произведение, равное по силе этому роману. Во время спектакля я очень часто вижу именно его, текст, для меня звучащие слова больше и самобытнее того, что происходит на сцене. И мог бы спектакль состояться, если бы сценарий был переписан другими словами? Не думаю. И во всех трех постановках больше всего меня смущает образ Маргариты. Она другая. Можно ли сыграть то, чего не пережил? Хотя не были же актеры Воландом или Мастером. Но Маргарита была Маргаритой из-за сердца, а не из-за голоса или пышных кудрей. И с этим образом и режиссеру, и актеру, надо знать, о чем они говорят и кого хотят воссоздать на сцене. Не верю всем героиням, которых видела.

Рядом со мной сидели школьники или студенты колледжа. Это ничего, что они не хотят читать вообще и читать эту книгу в частности. Любовь к чтению – дар, такой же, как способность к математике или биологии. Но то, что эти мальчики и девочки могли шутить во время последней сцены, на которой Мастер с Маргаритой уходят из этого мира… Что ж, люди, у которых может вызвать улыбку совместный уход в вечный покой, должно быть, по-своему счастливы. Возможно, когда-нибудь кто-то из них посмотрит эту сцену иначе. Время разберется.

Дневник

Нигде не чувствую время больше, чем на пешеходном переходе, когда смотрю на обратный отсчет красных или зеленых цифр. И даже если кажется, что ждать придется долго, – число все равно будет уменьшаться, а потом и вовсе исчезнет. Это неостановимо и потому страшно. И в то же время радостно. Мне бы так хотелось, чтобы жизнь изменилась, и после этой поездки Игорь поговорил с Т. Не нужно делать это прямо сейчас, земное пусть остается на земле, а под водой ничто из оставленного не должно его беспокоить. Иногда я страшно тревожусь, когда он рассказал про сто метров, захотелось схватить его и заставить пообещать, что он больше никогда не будет нырять так глубоко. Не знаю, заметил ли он. Должно быть, в каждой женщине есть тайное желание запереть своего мужчину дома, надежно спрятав от всех опасностей этого мира…

Иногда я думаю, что чувствует она. Происходит ли хоть что-то в ее сердце. Когда видела их рядом, если бы не знала, кто они друг другу, никогда бы не подумала, что эти двое – вместе. Кроме первого раза, в аэропорту, но даже тогда, обнимая его, она больше походила на какую-то родственницу, чем на его женщину, на жену. Если бы у них все было хорошо, стал бы он садиться за стол подальше от нее. Проводить весь день на работе. Встречаться со мной, в конце концов. Не знаю, может, ей просто нравится иметь мужа. Но ему как будто не очень удобно рядом с ней. Или мне просто хочется, чтобы это было так.

«Удобно» – люди нечасто употребляют это слово в плане семьи, быта и отношений, и совершенно зря – слово верное и правильное, и одновременно коварное в своей кажущейся простототе и безобидности. Гораздо чаще говорят «невозможно», «невыносимо» или, наоборот, «прекрасно», «замечательно». Если представить, что человек – это пазл, то когда он соединяется с другим человеком-пазлом, подходящим ему, вместе им – удобно. Удобно есть, пить, гулять и спать вместе. Их не раздражают одежда, голос, желания и чувства другого. Не раздражают носки, трусы, баночки с кремом, вечный бардак или идеальный порядок. И это – удобно. Удобство – как единственно возможный вариант совместного бытия. Твои выступы заполняют впадины другого, и становится полно там, где раньше была пустота. Пустот больше нет, эти люди – целое. Да, они могут друг без друга. Только им этого совсем не хочется.

Пару всегда видно, вот Агаповы – достаточно только посмотреть на них, и не нужно ни паспорта, ни колец, ни прилюдных объятий и поцелуев, чтобы любой с уверенностью