Редактируя любовь - Тара Киз

– Но ты ее выводил, как я слышала. Наверное, ты был невыносим. Даже представить себе этого не могу, мое милое воплощение счастья.

Адриан опускается на колени рядом со мной на диван, опирается руками на спинку и тоже смотрит на заросли водных растений.

– Может, как-нибудь отправлю ей открытку с извинениями.

Он кладет руку мне на спину, и мне нравится, что он наверняка даже не подумал о том, можно ли это сделать.

Я смотрю на него сбоку и вижу, как он проводит пальцем по стеклу, повторяя траекторию движения огненно-красной рыбки.

– Значит, она предупредила тебя, когда выяснилось, что книгу курировать будешь ты? – интересуется он.

– Вообще-то, я бы предпочла сама составить о тебе мнение. Но признаюсь, что когда ты вдруг захотел со мной встретиться, я все же расспрашивала ее о тебе.

– И я оправдал свою репутацию, да?

– Можно сказать и так. Во всяком случае, сначала. Тогда я еще не знала, как хорошо ты целуешься.

– Верно. Однако Эрин об этом никогда не узнает, пусть продолжает меня недолюбливать. Кстати, тебе тоже не стоило об этом узнавать.

На мгновение я представляю, что бы это означало – не узнать этого. Прежде всего это было бы более безопасно. Мне не нужно было бы отгонять от себя все эти мысли: что моя команда может обо мне подумать или что стоит за беспокойством Адриана. Что может произойти, если все это перестанет быть тайной. Но возможность всех этих непредсказуемых последствий не отменяет того, что я невольно нашла человека, которого больше не хочу отпускать.

– Что, если я действительно человек, издевающийся над людьми, с которыми работает? – задумчиво спрашивает он. – Тщеславный, грубый, пренебрежительный и внутренне пустой?

– Адриан Брин Найт, кем бы ты ни был. Ни одно из этих определений к тебе не подходит.

Я трогаю его пальцами за подбородок, и он поворачивает ко мне лицо. Как можно выглядеть одновременно таким подавленным и таким счастливым? Думаю, он хотел таким выглядеть – недружелюбной личностью, которая никого к себе не подпускает.

Интересно, это из соображений самозащиты? Или чтобы защитить других? Или и то и другое? Это я тоже выясню.

Возможно, я наивна, думая, что могу доверять своим чувствам. Я только начинаю учиться его понимать, но не собираюсь делать ни шагу назад.

– А теперь покажи мне свои книги, хорошо? Хочу узнать, что ты читаешь.

Адриан вскакивает и хватает меня за руку, чтобы поднять с дивана:

– Точно, я совсем забыл тебе показать мою писательскую комнату!

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, и он показывает мне помещение, где была написана часть его первого романа и почти весь текст «Что-то вроде государственной измены». Письменный стол стоит прямо у окна террасы, и при хорошей погоде – хотя, как известно, в Лондоне она бывает редко – Адриан работает на улице. Комната тоже немаленькая, но он отгородил себе стеллажами небольшой кабинет.

Я знакомлюсь с Рэпонссе, которая при виде меня спрыгивает со своего пьедестала с когтеточкой и трется о мои ноги. Затем внимательно изучаю читательский вкус Адриана. Пожалуй, у него примерно на десятую часть больше книг, чем у меня, и видна склонность к биографиям самых разных личностей. Плюс несколько психологических триллеров, названия которых почти все без исключения мне ни о чем не говорят. К моему удивлению, у него есть и несколько любовных романов – «унаследованных» от сестры, но, скорее всего, прочитанных.

После осмотра стеллажей Адриан приглашает меня на террасу к приготовленным буррито и лимонаду. Мне бы никогда не пришла в голову идея добавить в начинку буррито соленый арахис, но я чувствую, что смогу к этому привыкнуть. Так же как к совместным обедам.

Поскольку я сижу напротив него, это не кажется слишком навязчивым, когда я смотрю на его губы каждый раз, когда он что-то говорит. На его руки, держащие буррито. Время от времени мне кажется, что в его взгляде есть какое-то напряжение, но оно ни в чем не проявляется.

Я заставляю себя отвлечься от весьма откровенного фильма в сознании, действие которого происходит на этой самой террасе.

– Хочешь посмотреть на сад? – наконец спрашивает Адриан, подцепляя вилкой два последних листика салата, которые выпали из его буррито.

– Конечно! А сколько сейчас времени?

Он поворачивает запястье, чтобы я могла взглянуть на его часы. До моего отъезда остается еще около полутора часов, так что я успею к Мелли как раз вовремя.

Мы спускаемся на первый этаж, а оттуда на улицу.

Перед домом все тщательно пострижено и приведено в порядок, но в задней части сада все выглядит более естественным. Я снимаю свои римские сандалии и иду босиком. Неподалеку растут несколько раскидистых яблонь, и под одной из них я ложусь на траву и смотрю на летнее небо сквозь тень листьев. Адриан садится рядом со мной.

– Что? – Я поворачиваю к нему голову.

– В каком смысле «что»?

– Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать.

Он вытягивает ноги, а затем опускается рядом со мной:

– Скорее, что-то сделать.

Поэтому так легко переключать режимы. Всего несколько незначительных слов, и разгорается такой пожар, который даже отсюда может заставить сработать детекторы дыма в доме.

Я тоже могу добавить.

– Со мной? – тихо и игриво шепчу я.

Его лицо приближается, и я так хотела бы запомнить этот момент, чтобы потом снова и снова его вспоминать. Как мне могло так повезти? Как мы вообще добрались до этого места после такого трудного старта, который у нас был!

Губами он прикасается и ласкает мой рот, пока я его не открываю и он не целует меня по-настоящему.

– Хочешь, я тебе кое в чем признаюсь? – спрашивает он, когда мы лежим лицом друг к другу, почти задыхаясь, словно после долгих минут под водой выбрались на поверхность.

– Это как-то связано со мной?

Его тихий смех будто говорит «да».

– У меня в кармане кое-что есть. Начинается на букву «п», и думаю, он может нам понадобиться в любой момент.

– О-о-о. Значит, все это время ты просто ждал подходящего случая, а меня упрекал, что я думаю только об одном? – Я пытаюсь, чтобы это звучало осуждающе, и одновременно у меня внутри разливается тепло.

– И да и нет.

Он поднимает руку, наклоняется надо мной, а затем кладет левую руку слева, а правую – справа от моей головы на траве.

– Скажи, это платье можно просто расстегнуть?

Теперь уже я смеюсь, будто произнося «да», почти не веря себе