Темная душа - Ив Ньютон

— Иззи! — кричит она. — У меня мало времени. Найди друга своего брата. Он сможет защитить тебя. Он… — связь обрывается.

— Мама? — кричу я, постукивая по зеркалу. — Мама!

— Она пропала, — мрачно говорит Айзек. — По крайней мере, мы знаем, что она жива.

— Пока что, — бормочу я. — А что насчёт Папы?

Айзек пожимает плечами.

Я качаю головой.

— Почему она хотела, чтобы я нашла тебя? — спрашиваю я, поворачиваясь к Си-Джею. — Он…?

— Самый могущественный вампир в королевстве? — заканчивает за меня Си-Джей с такой улыбкой, что мне хочется стереть её с его лица, и моя киска становится влажной.

— Тьфу, как пожелаешь, — усмехаюсь я.

Его улыбка не сходит с лица.

— Они не ошибаются.

— Она этого не говорила!

— Нет, но она говорила серьёзно. Я могу защитить тебя.

— Тем, что не позволяешь мне расставить ловушку для этих ублюдков.

— Это только начало.

— Грр, — рычу я, и тут шум снаружи заставляет меня нахмуриться. Я быстро подхожу к окну и смотрю вниз, во двор. — Что за чертовщина?

— Что там? — спрашивает Кассиэль, вставая у меня за спиной.

— Массовая драка, — комментирует Си-Джей. — Интересно, кто её начал.

Он пристально смотрит на Бенца, перемещаясь и разрывая на части каждое существо, которое попадается ему под руку.

— Мы должны остановить его, — говорит Кассиэль.

— Скоро зазвонит колокол, — говорит Айзек, но этого не происходит.

Мы стоим там и смотрим на кровавую бойню, и никто ничего не делает, чтобы остановить её.

— Я спущусь туда, — говорит Си-Джей и открывает окно.

— Нет! — кричу я, но уже слишком поздно. Он выпрыгивает из окна, а Кассиэль сразу за ним, расправляя крылья, чтобы смягчить падение.

Айзек следует за ними, и что-то глубокое, мрачное и дурное предчувствие заставляет меня последовать за ними. Я приседаю на подоконник, а затем грациозно спрыгиваю на землю, приземляясь на корточки и оглядываясь по сторонам. Все ребята втянуты в драку, в которой сейчас участвует около сотни существ.

— Что за фигня?

Я оглядываюсь по сторонам, земля дрожит у меня под ногами. Дикая жестокость битвы быстро нарастает, и существа принимают всё более чудовищные формы. Кровь разбрызгивается по древним камням, когда когти и клыки раздирают их. Воздух наполняется нечеловеческим рычанием и треском ломающихся костей.

Я отчаянно пытаюсь найти своего брата и своих ребят.

Си-Джей полосует когтями по горлу студента, который злобно пытается выпотрошить его.

Крылья Кассиэля раскрываются и втягиваются, когда он движется сквозь хаос.

С кончиков его пальцев срываются золотисто-чёрные молнии, отбрасывая нападающих назад, к каменным стенам. Но даже его сила падшего ангела, похоже, не справляется с таким количеством обезумевших существ.

Айзек — сгусток атакующей магии, пламя вырывается из его рук, когда он прокладывает путь в ближнем бою. Смерть и разрушение повсюду.

И тут я замечаю нечто такое, от чего у меня кровь стынет в жилах.

Стоящего на краю двора, совершенно неподвижного среди этого хаоса, не дерущего, не двигающего, просто наблюдающего. Наблюдающего. Делающего заметки в дневнике в кожаном переплёте.

Профессора.

Не одного, а двух. Трёх, Четырёх.

Блэкриджа, расположенного в стратегически важных точках, нигде не видно. Колокол не звонит.

Это не случайное насилие, оно спланировано. Кто-то намеренно спровоцировал эту массовую драку, чтобы посеять хаос.

Но по какой-то причине, кажется, на меня это не действует.

Я оглядываюсь в поисках кого-нибудь похожего на меня, того, кто мог бы помочь мне остановить это безумие, но я понимаю, что окружена ведьмами, которые подставили мне подножку на днях.

Их трое, их глаза сверкают чёрным, когда они хихикают.

— Потерявшийся маленький ягнёнок, — воркует главная. — Такая одинокая, такая испуганная.

— Я вас не боюсь, — выплевываю я и использую свою магию, чтобы создать щит.

Она шипит, обнажая на меня зубы, и наносит по щиту заклятие, которое разрывает его на части.

Я отшатываюсь, когда её подружки бросают мне под ноги магию, от которой у меня мурашки бегут по коже. Они толкают меня назад, загоняя в угол. Я собираю в себе всю магию, на какую способна, и выплескиваю её наружу мощной волной.

Они спотыкаются, но то, что ими управляет, сильнее.

— Чёрт, — бормочу я. — Чёрт.

Они приближаются ко мне, и символ на моей груди раскаляется добела. Я задыхаюсь, когда боль разливается по моим венам. Хихиканье ведьм переходит в торжествующие вопли, когда символ разгорается ярче. Я чувствую, как это тянет что-то глубоко внутри меня, истощая мои силы с каждым импульсом жгучей боли.

У меня подгибаются колени, когда этот символ вызывает ещё одну волну боли в груди. Я прижимаюсь спиной к неумолимо холодному камню здания академии. Мне некуда бежать, ведьмы приближаются. Главная использует свою магию, чтобы развернуть меня, и я ударяюсь лицом о камень, отчего издаю стон.

Она срывает с меня рубашку взрывом магии, достаточно мощным, чтобы обжечь мне кожу.

Две другие ведьмы связывают мне руки змееподобными кольцами чёрной магии, которая проникает в мою кожу, пытаясь повредить. Я закрываю глаза и кричу, когда первый удар хлещет меня по спине, рассекая кожу и вызывая кровотечение.

— Он не твой! — воскликнула главная. — Он мой.

— Кто? — вскрикиваю я, когда второй удар обрушивается на меня.

— Си-Джей, — шипит она. — А ты как думаешь, маленькая шлюшка?

— Что? — я вскрикиваю и закрываю глаза от третьего удара. Мои раны мгновенно заживают, но это не прекращает боли.

— Маленькая шлюшка думает, что может прийти сюда и забрать то, что принадлежит мне?

Четвёртый удар плетью обрушивается на меня, и я снова кричу, пронзительно и отчаянно. Хихиканье ведьм эхом отдается в моих ушах, их злобное ликование действует мне на нервы. Символ на моей груди пылает тошнотворным жаром, высасывая из меня силы, как пиявка. Он никогда не должен был истощать Уильяма.

Он истощал меня. Вот почему моя магия так слаба. Эти сучки заклеймили меня и ждали своего часа.

— Он никогда не будет твоим, — выдавливаю я, тяжело дыша, когда пятый удар обрушивается на мою спину. Боль невыносима, но я отказываюсь доставлять им удовольствие видеть, как я разрушаюсь. — Он даже не знает твоего имени.

Главная ведьма издаёт резкий смешок.

— Он довольно громко стонал, когда мы трахались прошлой ночью, — шипит она.

Ещё один удар обрушивается на мою спину, и я прикусываю губу, чтобы подавить крик.

Кровь стекает по моей коже, раны заживают почти так же быстро, как и были нанесены, но боль остаётся.

— Лгунья! — кричу я. — Он бы тебя и пальцем не тронул!

Борясь с путами, я знаю, что не могу вырваться. Метка забирает мою магию и, вероятно, отдаёт её этим сучкам-ведьмам. Я сжимаю челюсти и сосредотачиваюсь на