Наставница для наследника престола - Елена Александровна Романова

Аарон не дышит. Не слышит. Не моргает.

Маленькая рыжая женщина в одной лишь ночной сорочке, кружевной и тонкой, очерчивающей ее тело, почти не скрывающей ничего, упирается ему в грудь ладонями. Прижимается. Смотрит ему в лицо, вздернув голову.

И Аарон мягко обхватывает ее, не позволяя упасть.

А она не падает, не кричит, а просто смотрит. В ее глазах — жизнь. Пепел оседает на рыжих, распущенных волосах. Узкие теплые ладони покоятся на его груди, мягко светятся, наполняя его жизнью. И он чувствует то, что давно забыл — заботу, участие и любовь.

Герцог не шевелится, боясь разрушить эту иллюзию. Сейчас Нея упадет, и жизнь навсегда уйдет из ее лучистых, прекрасных глаз. А Аарон останется. И будет жить. Гореть в чертовом пламени преисподней.

— Все хорошо, — шепчут ее губы. — Кайл жив. Я… тоже.

А герцог почти не слышит. С трудом разбирает слова.

— Дайте только посмотрю, что с ними… — она отстраняется и уходит, исчезая из поля его зрения.

А он вмиг осознает, что натворил.

Чудовище.

Убийца.

Приваливается спиной к стене, а в голове ничего. Все растворяется в сожалении. В осознании — он всегда был таким. Это никуда не денется. Его дар — проклятие, а он — лишь возмездие.

Аарон сползает на пол, садится, укладывая руку на колено и смотрит краем глаза, как Неялин бросается к служанке, проверяет, жива ли она. А потом идет от одного стражника к другому, опускается на колени, прикладывает к бездыханным телам ладони. Напрасно — с ее губ срывается лишь обреченный вдох.

Аарон сглатывает, запрокидывает голову — все так болит. Внутри — Святая мать, как больно… И ничего не исправить.

Он презирает сам себя. Кто живет внутри него — бездушное чудовище? Кто он, вообще, такой?

— Аарон? — Кайл оказывается перед ним, падает на колени и хватает его за руку. — Ты ранен? Ты в порядке?

И герцог переводит на него раздраженный взгляд, сощуривает глаза, а потом резко отбрасывает мальчишку.

— Какого черта ты сделал? — хрипит. — Маленький выродок, ты хоть понимаешь, что натворил?

— Прости!

Аарон запускает руки в липкие от крови волосы.

— Как это произошло? — пронзает он короля тяжелым взглядом. — Сколько людей ты убил? Сколько я убил по твоей вине?

Герцог поднимается, подходит к отползающему от испуга мальчишке и вздергивает его на ноги.

— Что ты сделал? Отвечай!

В этот момент женская ладонь опускается на сгиб его локтя, и Аарон замирает, пораженный этим жестом. И спокойным взглядом янтарных глаз.

— Он не виноват, — говорит наставница. — Его пытались убить. Его охрана была уже мертва… Вряд ли у него был другой выход.

Аарон теряется и зло шепчет на это: «Не защищайте его!»

— Он ребенок, черт вас дери! — рычит она рассерженно.

Герцог ловит ее запястье и слегка сдавливает, будто желая убедиться — она жива и реальна. Она здесь, перед ним. Она может смотреть ему в глаза. Может!

— Что вы чувствуете? — хрипло спрашивает он.

Ее ресницы вздрагивают. Она молчит, и Аарон резко, нетерпеливо дергает ее за руку:

— Что вы чувствуете, когда смотрите на меня? Скажите мне это, черт возьми!

Сейчас он не способен держать эмоции под контролем. Он ощущает себя проигравшим. Кому? Себе? Обстоятельствам? Ей?

Никто ему так не нужен, как она.

Окунуться в нее, воскреснуть в ее руках, дышать ею.

— А вы? — вздергивает она подбородок. — Просто признайтесь. Господи, это не так сложно! Вы испугались, лорд Элгарион! — и она бьет кулаком в его грудь. — Вы испугались потерять своего племянника! Вы шли сюда, чтобы убедиться, что он жив! Вы испугались! Просто скажите это!

— Он — король. Другого у меня нет, — отвечает Аарон.

— Невыносимо! — она разворачивается, переступает через осколки на полу, шипит от боли, накалывая ноги, а герцог глухо рычит.

Он шагает за ней, подхватывает на руки и идет в комнату короля. Молча несет женщину к постели и ставит босыми ступнями на почерневший матрас. И снова их взгляды пересекаются, а его руки нехотя ее отпускают.

— Ваша светлость! — в покои врывается запыхавшийся Морис, и Аарон, наконец, отвлекается.

— Уведи короля, барон! Обеспечь его безопасность и собери совет. Составь списки погибших. Начальника королевской стражи ко мне! Выполняй! Живо!

Злость бьет через край.

Он подходит к умывальнику, крутит обгоревший вентиль, а потом смывает с лица кровь. Оборачивается, и в груди снова все дрожит — он ощущает на себе внимание Неялин.

Сколько всего он хочет сказать ей. Отчитать. Указать на ее место. А сам просто тонет. И молчит.

Всякий раз, когда Аарон Элгарион будет смотреть на Неялин Лейн, он будет знать, какое он чудовище. И как далек он от нее. Как испорчен.

— Неялин.

Ее имя прокатывается по горлу и дрожит на кончике языка. Произносить его так сладко. И так больно.

Леди же смотрит спокойно, выдержанно и гордо.

Женщина из рода Лейн. Та, которую Аарон сам отдал Блейку. Та, которую не запятнает никакая грязь.

— Хочешь правду? — грубо бросает герцог.

Нея не двигается. Притяжение сметает все преграды между ними, но, вопреки ему, никто из них не делает и шага.

— Я умру ради него, — горько говорит герцог. — Вот в чем правда. Он Тэнебран — моя кровь, единственное продолжение меня, все, что меня здесь держит. Нужно ли мальчишке знать об этом? — нет! Я ему не добрый дядюшка. Я — для него ступень к трону. И больше ничего.

Неялин прикрывает глаза. А потом вскидывает ресницы и смотрит иначе — с сумасшедшей признательностью и теплом.

— Это смешно, Нея? — сердится Аарон, видя неясную тень нервной улыбки на ее губах. — Взгляни в коридор. Кто я? Что я сделал? Это живет внутри меня. И лучше бы мальчишке ко мне не привязываться. Я — палач и убийца. Нам с ним лучше находится в противостоянии. Двор благоволит ребенку, мне — нет. Меня боятся — это меня устраивает.

Герцог убирает руки в карманы брюк, смотрит сквозь вывороченную раму в густую звездную ночь.

— Мне очень жаль, — говорит он, — что и тебя это тоже коснулось, Неялин.

А теперь в ее глазах прослеживается немой вопрос, и Аарон с горькой усмешкой шепчет:

— Из всех женщин — ты.

А потом он идет к выходу, и под