Наставница для наследника престола - Елена Александровна Романова

Этим он и занимается весь день без устали. Кроме того, отклоняет несколько требований Кайла о встрече, приказывает удвоить довольствие солдат, разбирающих завалы и выплатить не меньше пяти тысяч золотых соверенов семьям погибших. А еще он велит раздать милостыню и еду для бедняков, приспустить флаги и объявить трехдневный траур, в течение которого запрещено работать.

Все это отвлечет внимание от оплошности короля и обернет даже тяжелое событие на пользу династии.

Герцог занят до поздней ночи, а потом барон сообщает, что путь до покоев леди-наставницы расчищен.

Тишина коридоров становится для Аарона избавлением, но больше — ощущение того, что он прямо сейчас войдет в покои Неиялин, закроет дверь и останется с ней один на один. Это кружит голову.

— Ее сиятельство все еще не приходила в себя. Она крепко спит, — испуганно лепечет доктор, которому было поручено не отходить от леди ни на секунду.

Здесь же хлопочет молодая служанка.

Теперь понятно, отчего граф Бранз не мог успокоится — Шерриден очень хороша. Но Аарон отмечает это походя. Он без ума от рыжих волос, белой кожи, упрямого напористого нрава и медовых глаз. Все остальное — не то.

У входа в спальню сидит Нил Дериш, которому поручено впускать внутрь только доктора и личную служанку. Он тотчас поднимается и докладывает без утаек, что леди крепко спит уже целый день и ни разу не просыпалась.

Аарон переступает порог спальни и бросает коротко:

— До утра не тревожить.

Двери он закрывает с тихим щелчком и разворачивается, оглядывая погруженную в полумрак спальню. Лишь на столе, у кресла, где сидела служанка, слабо трепыхается огонек лампы.

Аарон смотрит на постель, где лежит женщина. Наблюдает издали. Свет пламени мерцает в ее медно-рыжих волосах, которые волнами лежат на белоснежных простынях.

Герцог прижимается спиной к двери и сглатывает. Он рисует в воображении постыдные картины. При том, что он совершенно точно не должен терять голову от вида женского тела.

Зачем он здесь?

Допросить?

Аарон подходит к постели, садится на край и смотрит на Нею. А она спит на боку, подтолкнув подушку рукой. Нежная белая щечка, темные ресницы, пухлые, расслабленные губы и размеренное дыхание. Она вся будто сотворена из солнца.

Он мог быть счастлив с ней. Мог по-хозяйски ей владеть. Мог целовать.

И не мог одновременно.

Стоит только прикоснуться к округлому женскому плечику, перевернуть Нею на спину и нависнуть сверху, тяжело опуститься, толкнув коленом ее бедро…

За связь с одаренной женщины без печати полагалась смертная казнь. Сейчас Аарону казалось, что за возможность вкусить этот запретный плод, он заплатит подобную цену, не раздумывая.

Ему нужен хотя бы небольшой аванс, чтобы жить дальше. Он не может дышать, думать, функционировать. Он сломался. Ему нужен вновь волшебный ключик, который заведет механизм.

Герцог мягко скользит пальцами по изящной женской руке. Вверх… еще вверх, к плечу. Отводит за него растрепанные тяжелые волосы.

Он словно пьяный. Рот заполняет слюна, а перед глазами вспыхивают фейерверки.

Хочет. И жажда снедает, не оставляя даже шанса.

Зачем он пришел? Зачем?

Аарон опускается рядом, вытягивается и смотрит ей в лицо. Быть так близко и не позволить даже поцелуй — это испытание, боль и страдание. Он чувствует ее дыхание на своих губах.

Руки дрожат — Аарон умер со стыда, если бы кто увидел. Он касается ее подбородка, придвигается, ласкает костяшками пальцев краешек ее рта.

— Проснись… — не узнает своего голоса.

Он уже не соображает. Замечает только, как вздрагивают ее ресницы, как приоткрываются губы. И все пропадает, включая чертово самообладание.

А было ли оно?

Все что он делал в последнее время всегда вело сюда, в ее постель.

Ее головокружительный запах, безумно прекрасное тело, медные густые волосы, дыхание, которое он ловил губами… Он уже любил ее — любил с той первой встречи в Арвале. А сейчас к этому примешалось болезненное влечение. Жажда, которую нужно утолить любой ценой.

Аарон откидывает одеяло. Тьма, жившая внутри него, пробуждается, ворочается и выплескивается, точно деготь. Он оглядывает изгибы женского тела, тонкую кружевную рубаху и ведет ладонью по женскому бедру, задирая подол.

Он шумно дышит.

Пальцы касаются обнаженной шелковистой кожи, а взгляд маниакально ловит любые реакции на лице Неялин. И Аарон понимает, что не просто одержим. Он — болен. До дрожи, до кругов перед глазами, до желания пойти на преступление.

Задыхается.

Напряжен.

Оглох.

Прижимается к ее пухлому рту. Не целует. Закрывает глаза, хмурится и едва дышит. А потом позволяет себе мягкое, медленное и сладкое движение губами. Тяжело сглатывает.

Глаза закатываются от наслаждения.

Ее вкус.

Волнующий. Нет — вышибающий разум.

И хочется глубже, сильнее, мощнее — напиться ею, утолить голод.

Его пальцы скользят по шее в вырез рубашки…

Грубый, резкий и совершенно неожиданный толчок в грудь вынуждает герцога скатиться с постели на пол с глухим стуком. Он падает, застывает на полу и, наконец, осознает, что тут только что едва не случилось. И расслабляется.

А Неялин слетает с постели, словно ужаленная. И, кажется, намеревается защитить свою честь любыми способами, потому что хватает с прикроватной тумбы серебряный поднос.

Аарон преспокойно закидывает руки за голову и протяжно выдыхает. А Неялин озадаченно садится на край постели, растерянно оглядывает своего гостя и едва справляется со сбивчивым дыханием.

— Что вы здесь забыли? — она склоняет голову набок, отчего ее густые волосы водопадом падают на левое плечо. — Мне показалось, что…

— Вам не показалось.

Аарон снова вздыхает. Ему нужно успокоиться, иначе это «не показалось» слишком уж бросается в глаза. Факт его слабости. Свидетельство того, что он уязвим. Того, что он подвержен недостаткам, против которых он борется в Кайле.

Сейчас Неялин скажет ему об этом. Вытянет эту мерзкую слабость на свет и явит всему миру. Да — Аарон Элгарион, черт побери, живой.

— Пол холодный, — говорит она, опускает ступню и касается каменной плиты пальцами.

А потом она выкидывает то, отчего все внутри Аарона замирает и наполняется дрожью. Кажется, именно за это он и влюбился в эту женщину.

Она укладывается на пол рядом с ним.

— Следует сейчас меня бояться, леди, — тихо говорит Аарон, сжимая кулаки, скребя пальцами по полу.

— Я знаю, у вас железная выдержка.

— Не сегодня.

— Вы бы никогда…

— Я только что собирался, — произносит он. — Во дворце слишком много крови и смерти, мне сложно