Ночь падающих звезд. Три женщины - Дорис Яннауш

тут же подчеркнуто по-деловому продолжила: — Вообще-то должна сказать, что эти сеансы терапии начинают мне помогать, чувствую себя лучше, хотя и нахожусь еще под воздействием сильного нервного стресса. Мой врач говорит, что некоторое время лечение надо продолжать, пока совсем не выздоровлю. По крайней мере, до появления ребенка.

— Тут уж ничего не поделаешь — надо так надо.

Ирина поцеловала Симона, помахала всем остальным рукой и, обменявшись многозначительным взглядом с Гердой, побежала вниз к машине. Теперь быстро домой, поделать кое-какие мелочи, а потом залечь перед камином и… ничего не делать!

Присматривать за этой «командой» было ой как непросто, тем более что каждый из них тянул в свою сторону, и это сильно изматывало ее. Но, несмотря на это, Ирина чувствовала себя гораздо лучше, даже счастливой, с тех пор как они вошли в ее жизнь. Два раза в неделю у нее появлялось что-то новое, похожее на опору, которой раньше ей так недоставало! Этот веселый смех сразу всей троицы, если их что-то забавляло, эта искренняя радость в их глазенках, когда она придумывала для них что-нибудь «классное» — вроде поездки на Изар, вылазки в зоопарк, приобщения к настоящей соколиной охоте.

Ирина свернула к дому и очень удивилась, увидев в гараже машину Ларса. Странно, ведь сегодня после обеда он должен был поехать на Тагернзее и вернуться оттуда лишь завтра утром. Она поставила машину и пошла к террасе.

Ларс возлежал в шезлонге и, увидев Ирину, которая явилась перед ним с возгласом «хелло!», нахмурился было, но тут же столкнулся с ее притворно-дружелюбной улыбкой.

— А ты почему здесь? Ведь собирался ехать на Тагернзее.

— А-а! — коротко усмехнулся Ларс и встретил ее вопросом, полным ядовитой иронии: — Может, я тебе помешал, ждешь здесь своего любовника? — Он театрально всплеснул руками. — Твоего, как изящно выразилась Тина, «сверхмужчину»!

— Кого-кого я жду?

— Того типа, с которым ты меня обманываешь.

Ирина недоуменно покачала головой.

— Нет никакого типа, с которым я бы тебе изменяла! — Она была уже на грани срыва.

Прошла мимо него в комнату, бросила на диван сумку.

— О! Ты уже вернулась! — Тина спускалась по лестнице, переводя взгляд с Ирины на Ларса: очень уж расстроенными они оба выглядели. И вдруг захохотала. — Вижу, что твой муж уже устроил тебе сцену. Это я его немножко подразнила, чтоб он стал похож на рассерженного медведя. — Тина комично подошла к Ларсу, застыла перед ним в позе гипнотизера-психолога, устремив испытующий взгляд в его прекрасные, ставшие мгновенно колюче-холодными глаза. — Мы как раз только что провели небольшую полемику по проблемам брака, семейных отношений, верности и прочего. А так как твой муж твердо стоит на позициях высокой нравственности… — Она повернулась к Ирине. — Я так поразилась этой его убежденности, что решила чуть-чуть позлить его — чтобы почувствовал, что значит быть обманутым мужем.

— Ты… Ты хочешь сказать, что все это выдумала? — выдавил из себя Ларс.

— Разумеется, всю эту историю просто высосала из пальца. И что меня поразило: как ты мог всерьез принять всю эту чепуху? А ведь, кажется, неплохо знаешь свою жену!

Ларс не спускал глаз с Ирины. Он все еще не мог прийти в себя.

А она укоризненно повела головой и засмеялась:

— Так оно и есть, дорогой, у меня нет никакого другого мужчины!

Ларс все же решил изобразить недовольство — демонстративно засунул руки в карманы и, что-то проворчав, исчез в своей комнате, так оглушительно хлопнув дверью, что даже стены задрожали.

— Так что же все-таки случилось? — спросила Ирина. Тина небрежно махнула рукой.

— Да ничего особенного! Стоит ли толковать о пустяках?

Герда страшно не любила, когда ей приходилось звонить в какие-либо учреждения. Такие акции она оттягивала сколько могла, и когда, наконец брала телефонную трубку, у нее уже было испорчено настроение. Симон эти тонкости чутко улавливал. Если мама разговаривала с Ириной или Тиной, он вел себя тихо и примерно: спокойно играл рядом, о чем-то разговаривал сам с собой. Но стоило ей запросить какое-либо учреждение, как, например, сейчас — управление городского хозяйства, и в Симоне тут же пробуждалась жажда деятельности.

— Городское управление. Здравствуйте! Я вас слушаю, — отозвался на том конце женский голос.

— Видите ли… Дело в том, что…

Герда, собственно, знала, по какому вопросу звонит, но не представляла, к кому именно ей следует обратиться. Поэтому она долго и многословно пыталась втолковать служащей смысл своей просьбы. Однако стоило ей лишь начать свой монолог, как Симон подобрался к шкафу и потянул на себя нижний ящик. Герда прикрыла рукой микрофон и закричала ему:

— Симон, не делай этого!

Но тот не унимался, а удивленная дама из управления недоуменно воскликнула:

— Что-о? Что я не должна делать?

— Ничего. Это я говорю моему сыну, — заторопилась Герда и стала снова излагать обстоятельства своего дела, с бьющимся сердцем наблюдая при этом, как ее сорванец изо всех сил тянул на себя замурзанными, шоколадного цвета ручонками целую стопу полотенец и выглядел при этом совершенно счастливым.

— Минутку, по этому вопросу я свяжу вас сейчас со строительным отделом, — заявила представительница управления, и на другом конце стало тихо.

Никто не отвечал.

А тем временем Симон добрался до бумажных салфеток, разорвал упаковку и с удовольствием стал разбрасывать их по полу.

— Симон, немедленно прекрати, скверный мальчишка! — яростно закричала Герда.

Но в этот момент в телефонной трубке услышала возмущенный мужской голос:

— Да как вы смеете!? Какой я вам мальчишка!

— О-о! Простите меня… Это не вам… Видите ли, меня зовут… отдел строительства… то есть я — Бекер. Вот какое дело: наша квартира находится на третьем этаже, а у нас нет ни пожарной лестницы, ни даже огнетушителя. Скажите, это предусмотрено так или все-таки владелец дома обязан…

Герда запнулась, наблюдая, как Симон стал одну за другой подбрасывать кверху салфетки, стремясь воздвигнуть из них над собой целый курган.

— Вы не туда звоните: мы этими вопросами не занимаемся? — отрезал мужской голос из строительного отдела, и там положили трубку.

Сейчас Герда могла бы, в сущности, вплотную заняться Симоном, но не решалась отойти от телефона, так как в этот момент ее как раз могли соединить с нужным лицом, а то, в свою очередь, отозвавшись и не получив ответа, могло подумать, что здесь положили трубку. И тогда вся эта нервотрепка началась бы сначала. Поэтому Герда пыталась утихомирить Симона сперва на расстоянии, словами, но тот не хотел и слушать, продолжая довольно мурлыкать и покрываться салфетками…

— Ну иди… Подойди к своей мамочке, мой мышоночек! — пыталась приманить его Герда,