Жнец и Воробей - Бринн Уивер

class="p1">— Эй, БМВ, — кокетливо произносит Слоан, и машина немедленно откликается на её зов роботизированным «Здравствуйте». — Проложи, пожалуйста, маршрут к адресу Магнолия, 102.

— Найдем оптимальный маршрут к адресу Магнолия, 102, — сообщает машина, словно она в полной мере поддерживает безумную идею Слоан отомстить мне за мои безумства с переодеванием. На дисплее появляется альтернативный маршрут. — Мне следует его выбрать?

— Да! — заявляет Слоан одновременно с моим «Нет!».

— Хорошо. Я отвезу вас на улицу Магнолия, дом 102, — говорит машина.

— Чёрная птичка… не надо…

— Надо, Палач, — злобный смешок Слоан заглушает звук поворотника, когда она разворачивается, чтобы следовать указаниям машины. — Это ты решил провести шесть часов в костюме дракона.

— Но тебе нравится косплей.

— А ещё я люблю побеждать.

— Но нам нужно ехать в хижину.

— И мы поедем, после небольшой остановки.

— Тогда я пойду с тобой. В целях безопасности и всё такое.

— Ни в коем случае, — говорит она, сворачивая на просёлочную дорогу.

Знак «Улица Магнолия» словно насмехается надо мной, когда мы проезжаем мимо. Уже виден амбар впереди, машины припаркованы рядом, свет пробивается сквозь щели в стенах.

— Не хочу тебя расстраивать, но ты немного не по случаю одет. Твой наряд не назовёшь «незаметным». Так что лучше подожди в машине.

— Но лес…

— Прости, — говорит она, фальшиво дуя губы. Ага, как же, поверил. Но блять, как же я обожаю, когда в ней просыпается вот это рвение к победе. Это моя самая любимая версия Слоан Кейн.

Но всё равно… Не хочу сидеть тут и ждать, пока она вырывает шанс из моих рук в нашем ежегодном августовском поединке. Хоть я и никогда не скажу это вслух, она выиграла больше раундов, чем я. И пусть мы решили играть в неё бесконечно, это не значит, что я должен проигрывать ещё год моей прекрасной, но коварной жене.

Слоан паркуется у въезда на фермерское поле, чтобы машину не было видно. Я с шумом выдыхаю и пытаюсь устроиться поудобнее на сиденье, но не получается из-за чёртовых рогов.

— Выглядишь так, будто жалеешь о сделанном выборе, — говорит Слоан, выключая зажигание.

— Может, об одном или двух.

— Тогда знай: как только решишь вновь сделать нечто подобное, карма придёт и отвесит тебе пинка.

— Ну уж ладно, ничего такого я не делал, не сочиняй.

— Да? Напомнить про стейк у Торстена? Может быть, в амбаре есть мороженое?

Скрещиваю руки и сверлю глазами пустое поле.

— Сдаюсь.

Не нужно смотреть, чтобы знать: она вся сейчас светится от торжества. Но я всё же бросаю на неё взгляд. Её карие глаза сияют в полумраке. Ямочка появляется на щеке от ухмылки.

— Скоро вернусь, — говорит Слоан, открывая дверь машины. — Может быть, с закусками.

Несмотря на мой протест, она уже закрывает дверь, и я слышу её дьявольский смех.

Поворачиваюсь настолько, насколько позволяет мой костюм, смотрю, как она бежит по дорожке к амбару, и меня захлестывает желание пойти за ней. Но она права. Уверен, что на этих танцах все знают друг друга, но Слоан хотя бы есть шанс остаться незамеченной. У меня же нет.

— Роуэн Кейн, ты чертов идиот, — шиплю я, когда она исчезает, и откидываюсь на сиденье. — Ты никогда себе этого не простишь, если она победит.

И я жду.

Жду.

Жду.

Я уже хочу выйти и проверить, всё ли с ней в порядке, как вдруг вижу: Слоан бежит обратно к машине. Всего-то сорок пять минут спустя — солнце только успело скрыться, и небо стало темнее, а мне кажется, будто целая вечность прошла. С облегчением выдыхаю, когда она распахивает дверь и плюхается на водительское сиденье с довольным вздохом.

— Ну, как успехи? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами, но в голосе слишком много беспечности, когда говорит:

— Да не особо.

— Нашла что-нибудь полезное?

— Только это, — говорит она, вытаскивая из-под фланелевой рубашки бутылку. Протягивает её мне с озорной улыбкой, и я понимаю, что она хочет поиздеваться над моим вечно угрюмым старшим братом.

— Что это за чертовщина?

— Наверное, самогон. Я подслушала, как кто-то сказал, что это виски, но сильно сомневаюсь. Надеюсь, у драконов хороший голос, потому что сегодня вечером жду «Каменистую дорогу в Дублин» во весь голос.

— Ладно, — отвечаю я, читая самодельную этикетку, прежде чем поставить бутылку на пол, — драконы не умеет петь, но я всё равно попробую.

— Это мой Сол, — она наклоняется через центральную консоль и прижимается своими губами к моим. Запах имбиря и ванили окутывает и проникает в каждую клеточку моей кожи, укореняясь там, где ему и место. Я нежно касаюсь её щеки костяшками пальцев, очерчивая контуры созвездия веснушек, узор, который я знаю наизусть. Пока мои пальцы играют в её волосах, она вздыхает в мои губы, прижимаясь ещё сильнее, но как только я углубляю поцелуй, она отстраняется.

— Гадость, — говорит она, морща нос.

— Гадость? Гадость, Чёрная птичка? Хватит меня обижать.

Слоан хихикает, открывает бардачок и достает салфетку, чтобы вытереть губы.

— Твой грим. Ты не чувствуешь вкус?

— Я полностью вжился в роль. Видимо, у меня притупились чувства.

— Это не похоже на помаду, Роуэн, — она опускает козырек и проверяет, не осталось ли следов зеленого на её губах. Смерив меня быстрым взглядом, она оценивает мое лицо, её взгляд задерживается на моих губах, потом она снова смотрит в маленькое зеркало. — Ты уверен, что это была специальная краска для лица?

— Эм-м… Вроде да…?

Слоан резко поворачивает голову и буравит меня взглядом.

— Что значит «вроде»?

— Ну, она плохо держалась, вот я и… подправил.

— Подправил… чем?.. — когда я отвожу взгляд, она бьёт меня по руке. — Роуэн Кейн…

— Акриловой гуашью.

В машине воцаряется зловещая тишина. Возможно, именно так я и умру. Моя жена, скорее всего, убьет меня и выбросит тело в поле. Взвешиваю свои шансы на выживание. Я же умею готовить, это ведь чего-то стоит, да? И она считает меня симпатичным. По крайней мере, когда я не одет в костюм дракона с пенопластовыми рогами и слоями силиконовой чешуи. Но она очень шустрая. И может зарезать. И всегда целится в глаза.

Проходит целая вечность, прежде чем я смотрю на неё. Кажется, она даже не дышит. Она настолько спокойна, что я думаю, может, просто убежать, пока есть шанс?

А потом она вдруг начинает смеяться.

Так громко и неожиданно, что я вздрагиваю, и это смешит её ещё больше. Она смеется и смеется.

— Что смешного…? Там на бутылке было написано, что она смывается водой, — говорю я, а она задыхается, плачет от смеха и передразнивает меня сквозь сдавленные рыдания.