Жнец и Воробей - Бринн Уивер

— Думал, врач тут не помешает. На всякий случай, — бурчит он, потирая затылок.

Я смотрю на Лаклана. Его сердце разбито так давно, что боль въелась в каждую черту лица. В глазах блестят слезы. И я вижу, как дрожит его ладонь, когда Роуз отходит подальше.

— Фионн, — выдыхает Лаклан и идет к нему. Они обнимаются. Долго. Вспоминаются другие моменты. Выпуск Фионна из медицинской школы. Приезд из Слайго в Бостон, в нашу первую собственную квартиру, в безопасное место. Или то смутное воспоминание, как мы впервые увидели нашего младшего братишку в больнице после рождения. Тогда я, конечно, был мал, но чувствовал эту невыносимую боль. Смерть матери давила на Лаклана тяжелым грузом. Но была и любовь. Она была в том, как Лаклан держал младенца на руках. И сейчас, когда он обнимает Фионна, я вижу ту же любовь.

— Прости, — шепчет он. За все наши годы вместе я никогда не видел, чтобы плечи брата дрожали так сильно. Я никогда не видел, чтобы он плакал, даже когда мы были маленькими. Он быстро повзрослел. Вел нас сквозь тьму, был нашим маяком в ночи, которая казалась бесконечной. — Я не знаю, как всё исправить. Мне очень жаль, Фионн.

— Это не твоя вина, — говорит Фионн, отстраняясь и глядя Лаклану в глаза. И тут я понимаю, что младший брат изменился. Больше нет того Фионна, который был одержим карьерой и соответствием чьим-то ожиданиям. Он… умиротворенный. Он спокоен. — Ты никогда не был виноват, Лаклан. И я бы связался или вернулся домой раньше, если бы мог. Мне просто… нужно было время. Чтобы перезагрузиться, наверное. Время, чтобы во всем разобраться, не полагаясь на вас обоих. Ну, или только на тебя, — он кивает в мою сторону. — Этот всё равно выглядит как помойный гоблин.

Лаклан издаёт какой-то жалкий смешок и поворачивается, смотря на меня покрасневшими глазами.

— Кажется, мы только что официально заменили твою кличку Говноед. Помойный Гоблин тебе подходит.

— Тем более, он теперь навсегда зелёный, — поддакивает Ларк. Когда я бросаю взгляд в её сторону, она стирает слёзы со щёк тыльной стороной ладони.

— Слушайте, это что, правда навсегда? — спрашиваю я, отдирая чешуйку, приклеенную к щеке. Фионн чешет свою небритую челюсть, наблюдая за мной из-под руки Лаклана. — Она отвалится вообще?

— Ты что, её вытатуировал, дебил?

— Конечно, нет, гений хренов.

— Да успокойся, скорее всего, всё будет нормально.

— «Скорее всего» как-то не очень успокаивает, — говорю я, но Фионн просто пожимает плечам.

— Ну, тебе, скорее всего, придётся подождать, пока клетки кожи не обновятся.

— И долго ждать?

— Пару недель.

— Пару недель?! — повторяю я за ним, а Слоан хохочет где-то рядом.

— Ну, если будешь тереть два раза в день. А так, может, и месяц, — говорит Фионн. Я смотрю на Слоан, но она только головой мотает. Я делаю всё возможное, чтобы выглядеть расстроенным, что, если честно, не так уж и сложно, и иду к своим братьям.

— Срочные обнимашки. Даже помойным гоблинам нужна любовь, — с распростёртыми руками я хватаю своих братьев, и, хотя они протестуют, но обнимают меня в ответ.

— Ты идиот, — шепчет мне Фионн, пока мы прижимаемся лбами.

— А ты — придурок, который ест птичий корм, — заступается Лаклан за меня.

— А ты — вечно задумчивый засранец, — говорю я, он ухмыляется, и в его глазах снова появляется блеск. Я сглатываю, чтобы тоже не заплакать. Кажется, как будто смещённая кость наконец встала на место, как будто я не мог дышать без боли, и вдруг, всё исчезает. И, судя по тому, как братья смотрят на меня, они чувствуют то же самое. — Вы бы не были такими красивыми драконами, как я. Но я всё равно люблю вас.

— Да, — говорит Фионн. — Я тоже.

Лаклан обнимает нас за головы.

— Я тоже вас люблю, мои мальчики. И горжусь вами.

Когда мы отстраняемся, Фионн делает шаг назад и медленно поворачивается. Он смотрит на каждого из нас, потом на Роуз.

— Теперь, когда все в сборе, — говорит он, — у меня есть объявление.

Взгляд Роуз скользит по Ларк и Слоан, потом по мне и Лаклану, будто кто-то из нас знает, что замышляет Фионн.

— Объявление…?

— Скорее вопрос, — Фионн делает несколько шагов к Роуз. Она словно хочет сбежать, но не может сдвинуться. — Хотел сказать, что люблю тебя, Роуз Эванс.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет она, глаза наполняются слезами, Фионн берет её за руку, другую засовывая в карман.

— Когда ты появилась в Хартфорде, это было самое лучшее событие в моей жизни. Ты ворвалась и перевернула всё с ног на голову. Я пытался склеить свою жизнь, но ты показала, что эти осколки не соединить. Они изначально не подходили. Но ты всё изменила, Роуз. Я восхищаюсь тобой каждый день. Твоей храбростью. Твоей дерзостью. Твоим огромным, диким сердцем. Тем, что ты принимаешь себя такую, какая есть. Ты научила меня любить тьму, не бояться её и не прятать.

Фионн достает руку из кармана и встает на одно колено. Плечи Роуз дрожат, по лицу текут слезы.

— Я люблю тебя, Роуз Эванс. И не отпущу тебя. Никогда, — он открывает коробочку. Внутри три кольца, как закат солнца: оранжевый солнечный камень над морем сапфиров и голубых бриллиантов в золотой оправе ручной работы. — Выходи за меня, Роуз. Давай любить друг друга вечно.

Роуз не может сдержать радость. Она кричит и бросается к Фионну. Он поднимается с колена, прижимая Роуз к себе. Они плачут, шепчутся, целуются, смеются. Ларк включает музыку, а Лаклан достает новую бутылку виски. После бурных поздравлений, я ухожу, чтобы снять этот дурацкий костюм и отмыть кожу под горячей водой.

Когда возвращаюсь в гостиную, празднование в полном разгаре. Я просто стою в стороне и наблюдаю минуту. Удивляюсь поворотам этой жизни. Когда смотрю чуть внимательнее, вижу замысловатый узор в паутине. Это особая карта, которая свела нас всех вместе.

Наблюдаю за своими братьями, которые стараются наверстать упущенное время, как вдруг чувствую прикосновение Слоан на своём запястье. Поднимаю руку, и она уютно прижимается ко мне.

— Приветик, Палач, — шепчет она.

— Приветик, Чёрная птичка, — целую её в макушку. Фионн смеётся над шуткой Лаклана, всё время обнимая Роуз. Слоан вздыхает, и я смотрю вниз на её довольную улыбку. — Держу пари, ты как-то связана с этим? — спрашиваю я.

Слоан пожимает плечами.

— Возможно.

— Твоя сообщница тоже замешана?

— Ты мой сообщник.

— Другая.

Слоан улыбается, но не отрывает взгляда от друзей.

— Что уж говорить,