Семнадцатый - Эмилия Вон

едва удержалась на ногах. Лишь одна вибрация в его голосе, горячее дыхание, касающееся кожи, и томный взгляд его темных глаз заставляли меня думать, что эта мольба вовсе не была бы такой плохой идеей и не казалась бы такой уж отчаянной.

– Но не сейчас, Маккой, нам пора ехать. Мы же не хотим опоздать на детский праздник, верно? – напомнил он с раздражительно горячей ухмылкой на губах, и, подмигивая мне, вырвал из рук бутылочку с коктейлем, о котором я удачно забыла.

Святое дерьмо! Кто этот парень и что случилось с тем милым мальчиком-джентльменом, который украл все мои первые разы?

Он вырос, девочка!

***

Реальность отличалась от того, что я ожидала. Детский приют, поддерживаемый Диего, оказался уютным уголком, где царили тепло и забота. Это была не просто обитель для сирот, а настоящий дом, наполненный любовью и вниманием. Современный пансион с аккуратной кирпичной кладкой и ухоженными клумбами создавал ощущение защищенности и уюта. А надпись на вывеске – «Гнездо пеликана», выполненная крупными белыми буквами на синем фоне, приглашала войти и почувствовать себя частью этой большой семьи.

Нас встретила пожилая дама, директриса приюта, сеньора Аманда Перес. Она излучала такую искренность и доброту, что мне стало неловко от глупой мысли, мелькнувшей в тот день, когда я приревновала ее к Диего. Впрочем, и сам Диего заметил мой легкий румянец и, подмигнув, смутил меня еще больше.

Сеньора Перес провела нас по приюту, знакомя с его обитателями, пока на заднем дворе шла подготовка к ярмарке, организованной специально для этого дня.

Наблюдая за тем, как дети радостно встречали Диего и облепляли его, когда он стал раздавать подарки, купленные нами заранее, я заметила, насколько счастлив он становится рядом с ними. Его лицо озаряла искренняя улыбка, будто все заботы мира остались далеко позади. Без камеры, без журналистов, без необходимости контролировать каждое слово и жест – здесь он мог быть самим собой: веселым, беззаботным, настоящим.

Я вспомнила, как впервые увидела его вместе с младшим братом Альваро, которому тогда было всего три года. Даже тогда, будучи подростком, Диего проявлял удивительную заботу и внимание к малышу. Стало понятно, что этот человек однажды станет прекрасным отцом, и теперь, глядя на его отношения с детьми, моя уверенность в этом только окрепла.

После экскурсии Диего отправился готовиться к матчу, оставив меня на попечение сеньоры Перес. Мы прошли через украшенные разноцветными гирляндами и воздушными шарами коридоры, выходящие прямо на задний двор, превращенный в настоящую ярмарку. Повсюду стояли палатки с поделками из глины, пластилина и дерева, были развешаны яркие детские рисунки и открытки. В одном углу возвышался надувной батут в форме зеленого динозавра, а неподалеку – столы с пиццей, картофелем фри и другими лакомствами для малышей. Для взрослых гостей тоже был предусмотрен уголок с закусками и напитками.

Пройдя вперед, мы вышли на просторную площадку, которую, как рассказала сеньора Перес, Диего приобрел несколько лет назад, чтобы создать спортивную школу для детей из приюта и окрестностей. Когда у него выдавалось свободное время, он приходил сюда и обучал футболу ребят в возрасте от пяти до двенадцати лет. Диего также занялся организацией работы в школе, нанял тренеров и преподавателей.

Современный стадион с новым газоном и трибунами для болельщиков, покрытыми навесом, защищавшим от непогоды, выглядел великолепно. Сев на скамью, я смотрела, как Диего собрал вокруг себя группу мальчишек. Наклоняясь вперед, он что-то показывал им на планшете, а ребята внимательно следили за каждым его движением. Самому маленькому, мальчику по имени Микаэль, было около трех. Он еще не играл в футбол, но помогал Диего, выполняя роль маленького ассистента тренера.

Микаэль едва доставал Диего до колен, но с важным видом носил полотенце и бутылку воды, а на шею надел яркий оранжевый свисток, в который он дул, подражая судье. Каждый раз, когда это происходило, Диего улыбался с нескрываемым удовольствием и гордостью, и я не могла сдержать ответной улыбки.

– В него невозможно не влюбиться, не так ли? – неожиданно обратилась ко мне сеньора Перес.

От ее слов у меня внутри все перевернулось, словно откуда-то из глубины души поднялась волна эмоций. Я повернулась к ней, собираясь возразить, но, заметив лукавую улыбку на ее морщинистом лице, поняла, что спорить бесполезно. Но разве она была неправа?

– Как вы узнали? – тихо спросила я, пытаясь скрыть свое смятение.

– Ох, милое мое дитя, – ответила она, мягко накрыв мою ладонь своей рукой и нежно похлопывая по ней. – За долгие годы я научилась читать сердца других людей. Нужно лишь внимательно посмотреть на человека, когда он смотрит на кого-то другого. Вот увидишь, все станет ясно. С того момента, как мы заняли наши места, ты ни разу не отвела взгляд от этого мальчика, и на твоем лице читалось то же чувство, которое отражало его лицо – чистая, незамутненная любовь.

– Боюсь, вы ошибаетесь, сеньора. – Я одарила ее лучшей улыбкой, на которую была способна. – Еще вчера он ненавидел меня, хоть и любил когда-то. Но я причинила ему боль, и… это сложно.

– Чепуха! – отмахнулась старушка. – Не знаю, что там было вчера, но сегодня он сияет от счастья. Ты только посмотри на него.

Я послушно повернула голову к полю. Диего что-то объяснял одному из своих подопечных, а затем, наклонившись, нежно поцеловал его в макушку. Улыбка, с которой он это сделал, была той, что я запомнила навсегда: та самая улыбка, что появлялась на его лице, когда он играл с младшим братом или бегал за мной и Лаурой с шлангом на заднем дворе их дома. Эта улыбка всегда сопровождала его, когда они с дедушкой работали в саду, или когда он целовал меня на пляже во время нашего первого и последнего свидания.

Наши взгляды встретились, и сердце пропустило удар. Диего подмигнул мне, подарив любимую улыбку, которую я бережно хранила в своем сердце. Затем он снова вернулся к детям, полностью поглощенный игрой.

– Не стану отрицать, что дети не в силах заставить его улыбаться или помочь забыть о давлении и обязанностях взрослого футболиста, но я замечаю и другие изменения. Они такие яркие и очевидные, что даже я со своим слабым зрением их вижу, – пошутила сеньора Перес и продолжила. – Взгляни, как часто его глаза тебя ищут. Как они загораются, когда находят, и как дрожит уголок его губ, когда он на тебя смотрит. В этом взгляде нет места ненависти.

Женщина снова легонько похлопала меня по руке, давая возможность насладиться происходящим на поле. Вдруг к