Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

Она продолжала наступать, нанося удар за ударом и проклиная меня между каждым замахом ножа, пока я не начал смеяться, чувствуя, как кровь пульсирует в венах, и всерьез опасаясь, что она может меня ранить.

В следующий раз, когда она вонзила нож в подушку, она приложила такую силу, что лезвие прошло насквозь и вышло с моей стороны, а я схватил его в кулак, подставил ей подножку и повалил на пол.

Нож порезал мне руку, но я не выпустил его из захвата, пока она не разжала пальцы, потому что я не отпускал его, и к тому времени, когда она упала на спину, я вырвал его из подушки и швырнул через всю комнату. Острие вонзилось в каминную полку и застряло там, а я опустился на колени над своей девочкой с ухмылкой.

— Мы уходим, — сказал я, игнорируя удар, который она нанесла мне в бок.

Я посмотрел вниз на все эти черные волосы, рассыпавшиеся вокруг нее, и задался вопросом, почему мне захотелось их отрезать. Потом я задумался, где оставил ножницы, и решил отрезать их прямо сейчас, чтобы выяснить. Потом я вспомнил, что у нас есть более важные дела.

— Куда мы идем? — спросила она, сдаваясь и протягивая руку к полуоткрытым коробкам с пиццей рядом с нами.

Я схватил кусок и поднес его к ее губам, расплываясь в улыбке.

— Я только что получил наводку на насильника, с которым хочу перекинуться парой слов, — сказал я ей. — И я думаю, что хочу оценить твою работу в полевых условиях.

Ее глаза возбужденно загорелись, и она приподняла голову, чтобы откусить кусочек пиццы, но я успел раньше: поднял его и целиком запихнул в рот.

Я почувствовал вкус крови, пока жевал, и вспомнил, что порезал руку об этот чертов нож.

— Когда мы отправляемся? И куда? И как мы собираемся его убить? Ты позволишь мне сделать это на этот раз? Можно я отрежу ему яйца? Могу я вонзить ему нож в пальцы ног? Должна ли я сделать что-нибудь со своими волосами перед уходом? Могу я сама выбрать себе нож для убийства? Ты думаешь…

— На улице холодно, Паучок, — перебил я ее. — Так что в основном тебе просто нужно одеться по погоде.

Она улыбнулась мне и умчалась, чтобы снова начать рыться в куче одежды.

Я пошел на кухню, полил руку водкой, сделал глоток сам, вспомнил, что я, блядь, ненавижу водку, и выплюнул эту дрянь, а затем заклеил порез на ладони пластырем. Рана была не такой уж глубокой, но я не хотел оставлять следы ДНК по всему месту преступления. Я был профессионалом в этом плане.

Я схватил ключи от своей BMW и, свистнув Паучку, направился к двери и включил сигнализацию. Матео будет хорошо и уютно в подвале, пока нас не будет, и никто не войдет сюда, чтобы услышать его крики.

Паучок поспешила за мной с тремя коробками пиццы в руках и в черной кожаной курткой поверх своего откровенного наряда. Ее ноги по-прежнему были голые, и когда я придержал для нее дверь, она вышла в своих сапогах до колен, а ее ягодицы торчали из-под оранжевого купальника.

Я был так увлечен наблюдением за ее подпрыгивающей попкой, что чуть не забыл взять маски из шкафчика рядом с дверью. Я провел рукой по лицу, чтобы сосредоточиться, надел свою кожаную куртку и запер дверь.

Я последовал за ней к машине, которая стояла рядом с моими другими автомобилями, и подошел, чтобы открыть ей дверцу, как настоящий джентльмен. Она посмотрела на меня снизу вверх, став немного ближе к моему росту благодаря массивным подошвам ее ботинок, и замерла, у открытой двери.

— У тебя такие красивые глаза, — сказала она, заставив меня приподнять бровь. — Самые зеленые из всех, что я видела. Я думаю, смотреть в них, пока я умираю, было бы не так уж плохо. Этими глазами ты даришь людям смерть, которую они запомнят.

— Ну, я могу сказать то же самое о тебе, — ответил я, глядя в ее ярко-голубые глаза и гадая, не были ли они такими яркими из-за того, что она буквально искрилась энергией изнутри. — Если бы ты хоть немного умела убивать, конечно.

Я положил руку ей на голову и слегка надавил, заставляя сесть в машину, пока она злобно сверкала глазами, а я смеялся.

Я перепрыгнул через капот и скользнул по нему, прежде чем открыть свою дверцу и сесть внутрь.

Было чертовски холодно, а нижняя часть ее тела была едва прикрыта, поэтому я включил подогрев сидений, как только запустил двигатель, и мы выехали на подъездную дорожку в темноту.

Паучок открыла крышку первой коробки с пиццей и начала ее поглощать, пока я ехал к месту, которое прислал мне Шейн-Болван. По моему мнению, он будет носить это прозвище вечно, если только не совершит какой-нибудь чертовски героический поступок, чтобы изменить мое мнение о нем.

Я протянул руку, чтобы взять кусочек, но она шлепнула меня по руке, зарычав, как животное.

— Сосредоточься на вождении. Мы не хотим снова оказаться в озере, — сказала она, и я фыркнул, а в животе у меня заурчало.

Но прежде чем я успел отчитать ее за то, что она учит меня как вести мою чертову машину, она поднесла кусок пиццы к моим губам и скормила его мне.

Я улыбался, пока ел. Ей. Себе. Тому факту, что сегодня ночью мы собирались убивать и охотиться на мою любимую добычу. Это было чертовски близко к совершенству.

— Святая мать луны, — внезапно выдохнула Паучок, ерзая на сиденье и с тревогой глядя вниз.

— Что? — Спросил я.

— Мое сиденье стало горячим и странным и нагревает мне задницу, как будто хочет ее трахнуть! Ощущение, как будто я описалась, но я не мокрая. Я не мокрая, Найл!

— Это просто подогрев сидений, — объяснил я со смехом. — Я могу выключить его, если тебе не…

Она снова хлопнула меня по руке, чтобы я не нажал на кнопку управления ее сиденьем, и я задался вопросом, почему я продолжаю позволять ей вытворять со мной подобное дерьмо. Любой другой был бы мертвее мертвого из-за этого, но ей все сходило с рук. Это было чертовски странно.

— Я не сказала, что мне это не нравится, — проворчала она, сунув мне в рот еще один кусок пиццы, чтобы я не успел ответить, а затем включила радио и выкрутила его на полную громкость.

Из динамиков полилась песня «Pink (Freak)» Elliot Lee, и мы