Невольница его величества - Татьяна Андреевна Зинина

Гарсиния посмотрела на меня с удивлением и только хотела что-то ответить, но вдруг застыла, а её глаза будто остекленели. За время жизни у ведьмы я видела подобное не раз: такое состояние означало, что она уловила колебание энергий на своей территории, или же смотрит глазами своего кота-фамильяра, который большую часть времени проводил в лесу, а в домике почти не появлялся.

– Сюда направляется мужчина. Колдун. Он уже пересёк ручей, идёт со стороны гор…

Она не успела договорить, а я уже помчалась к двери. Выскочила на улицу без куртки, прямо в домашних тапочках, и понеслась вперёд по тропинке. С неба валил густой снег, на улице стоял мороз, но ничто не могло остановить меня на пути к моей цели.

Гарсиния что-то кричала мне в спину, из-за шума ветра я не смогла ничего расслышать. Наверняка же причитала, что я выскочила, толком не одевшись. Но сейчас мне было всё равно. Ведь ко мне шёл Хельм.

Я бежала вперёд, пробираясь через высокие сугробы. Дважды споткнулась, но даже не подумала остановиться или хотя бы сбавить скорость. Вся моя суть тянулась к мужчине, по которому успела истосковаться. И мне было всё равно, что он скажет, я просто хотела хотя бы на мгновение его обнять, убедиться, что с ним всё хорошо, почувствовать его тепло… его поцелуй.

Увидев сквозь пелену снегопада тёмный силуэт, я рванула ещё быстрее. Мужчина был в чёрном пальто и меховой шапке, шёл по снегу, как по твёрдой поверхности. И в тот миг, когда между нами оставалось всего несколько метров… я вдруг поняла, что это не Хельм.

Все силы, весь мой нездоровый энтузиазм в один момент закончились. Я резко остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену. Ноги ослабели, а в душе стало так пусто, будто в ней пробили огромную дыру.

Я села прямо в снег и даже не пыталась подняться. Мне не нужны были слова или пояснения, не хотелось ничего слышать, никого видеть. Ведь по одному сочувственному взгляду гостя уже и так было понятно, что мои глупые надежды не оправдаются.

Холт резко вытянул моё безвольное тело из сугроба, поставил перед собой, а потом и вовсе закутал в своё тёплое пальто. Заметив, что обувь на мне тоже далеко не зимняя, он удручённо вздохнул и поднял меня на руки.

– Хотел бы я найти женщину, которая бы вот так ко мне бежала, – проговорил он, продолжив путь к домику ведьмы. – Прости, Эбелин, что я – не он.

Я не стала отвечать или что-то спрашивать. Душу скручивало от горького разочарования, а пустота в ней разрасталась всё сильнее.

– Хельм отправил меня за тобой, – всё же пояснил Холтер, шагая вперёд. – Приказал доставить в твою академию, проследить, чтобы ты хорошо устроилась. Твои документы уже там, тебя зачислили на тот же третий курс, обещали дать возможность догнать пропущенный материал.

Я слушала его молча и, наверное, должна была радоваться, что моё заточение среди глухого леса в домике ведьмы закончилось. Но вместо этого у меня на глазах наворачивались слёзы.

– Не грусти, всё будет хорошо, – сказал Холт, ставя меня на ступеньку крылечка. Он стёр слёзы с моих щёк и ободряюще улыбнулся. – Сейчас это самый правильный ход.

Я кивнула, но не потому, что была согласна, а просто показывала, что приняла его слова.

– Он… передавал мне записку? – спросила, собравшись с силами. – Может, что-то на словах?

По тому, как Холтер отвёл в сторону взгляд, стало ясно, что ничего подобного не было.

Что ж… вот и ответ на все мои вопросы и ожидания.

Ну и плевать!

В дом я зашла сама. Молча повесила чужое пальто на крючок при входе и направилась в свою комнату собирать вещи. Впрочем, моего там ничего не было. Одежду дала Гарсиния, книги тоже принадлежали ей. С собой я взяла только собственные записи, сложила их стопочкой, скрутила в трубочку и связала лентой. Вот и все мои пожитки.

Когда вернулась на кухню, ведьма тихо переговаривалась с Холтом, но, заметив меня, оба замолчали.

– Эби, он просил отдать тебе вот это, – проговорил Холтер, указав на стоящую на столе большую шкатулку, выполненную в виде сундучка. – Здесь деньги и драгоценности. Пожалуйста, не отказывайся. Тебе это точно пригодится.

Я молча кивнула. Отдал, значит, приму. Хотя сейчас мне было всё равно, что там внутри, и в какую сумму его величество оценил мою помощь, мои чувства и моё разбитое сердце. Больше всего хотелось просто сесть прямо на пол и глупо расплакаться. Но я запретила себе слабость.

Вместо этого сняла с вешалки тёплую куртку, выданную мне ведьмой, и принялась одеваться.

– Дай ему время, – сказала Гарсиния, когда мы прощались на пороге. – Однажды он всё осознает.

– Знаешь, – ответила я ей, – если бы он пришёл или хотя бы написал мне, если бы попросил дождаться, я бы ждала. Сколько угодно. Но не стоит строить иллюзий и надеяться на невозможное. Хельма волнует только Вергония. Она – его единственная женщина и самая главная любовь.

– Ты сильная, Элин, – проговорила ведьма, обняв меня, как родную внучку. – Я верю, что ты сможешь переступить через всё это и жить дальше. Знаю, что не любишь предсказания, но скажу, что вижу: теперь у тебя всё наладится. Тёмная полоса осталась позади, а впереди ждут новые свершения, победы, достижения. Ты молода, красива, талантлива. Я очень рада, что познакомилась с тобой. И, знаешь, если тебе когда-нибудь будет нужен совет мудрой подруги, просто скажи это вслух, и тогда тропинки сами приведут тебя ко мне.

– Спасибо, Гарсиния, – я сжала её холодную бледную ладонь. – Я тоже очень рада, что познакомилась с тобой. Но не уверена, что мы ещё хоть когда-нибудь встретимся.

– Не зарекайся, – она ухмыльнулась так, словно точно знала, когда состоится наша следующая встреча. – Да, будущее зыбко, но в твоём случае оно уже определено. Главное, не живи прошлым, опусти его. И тогда сама увидишь, как на смену плохим моментам придут хорошие, яркие и счастливые.

Я кивнула, принимая её слова, но ответить мне было нечего. Сейчас думать о хорошем никак не получалось. По правде говоря, я вообще старалась ни о чём не думать.

Словно заводная механическая кукла, я пошла за Холтом. Поначалу он ещё пытался говорить со мной, но быстро понял, насколько это сейчас бессмысленно.

Не представляю, сколько у нас заняла дорога – время вдруг потеряло для меня значение. Лес сменился городом, потом была портальная станция,