Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

Сейчас передо мной стоял совершенно другой Виктор – холёный, собранный, с расчётливым блеском в глазах. Тот самый, что унизил меня… Только едва заметный, непроизвольный нервный тик в уголке левого глаза выдавал внутреннее напряжение.

– Я уже сказал – искал тебя.

– А я сказала – не нужно было, – парировала я, крепче сжимая поводья Шторма. – Уезжай, Виктор. Возвращайся в свою жизнь. У тебя там наверняка полно важных дел.

Мужчина издал короткий, почти болезненный смешок.

– Важных дел? Моя жена исчезла. Для меня не существует более важного дела.

– Какое лживое лицемерие! – прошипела я. – Ты отказался от меня! Написал паршивую записку, что я тебе не нужна!

Бровь Виктора удивлённо дёрнулась.

– Я не писал никаких записок, Анна.

Я замерла. Записка… Она была. Отец вертел ею у меня перед носом. Но… “дорогой родитель” мог всё подстроить. Чтобы поскорее выпнуть меня из дома. Это вполне в его характере. Но какая теперь разница? Какое имеет значение, кто написал записку? Виктор унизил меня. Обвинил в измене. Не поверил в мои слова. Он позволил мне исчезнуть.

– Даже если ты не писал её, – я выпрямилась, – ты бросил меня. А теперь приезжаешь с видом спасителя и думаешь, что я должна пасть в обморок от радости при твоём появлении?

Виктор медленно перевёл тяжёлый взгляд с моего лица на Шторма. Конь, почуяв его внимание, беспокойно переступил с ноги на ногу.

Я заметила, как рука Виктора непроизвольно дёрнулась вперёд. Мужчина хотел погладить Шторма. И я бы не стала мешать. Всё-таки это его конь. Но… Шторм громко фыркнул, выразительно отбросив голову, и решительно отошёл дальше, полностью укрывшись за моей фигурой.

Горькая усмешка тронула мои губы.

– Вот видишь, – тихо произнесла я. – Не я одна, кого ты бросил…

– Я хотел вернуться, – глухо произнёс Виктор, отступив на шаг.

Непонятно к кому он обратился – ко мне или к Шторму. Наверное, больше к своему коню. Для него он значил куда больше, нежели я!

– Хотел забрать ВАС! – продолжил муж, и последнее слово он выбросил с такой силой, с таким подчёркнутым ударением, будто выхватил его прямо из моих мыслей.

– Не нужно было вообще уезжать! – парировала я, не желая идти на попятную.

– Мне нужно было уехать! – голос Виктора сорвался в рык, гулкий и дикий, заставивший вздрогнуть даже привыкшего ко всему Шторма. – И я не собираюсь оправдываться перед тобой!

– Ну разумеется…

Этого было достаточно. Больше нечего было слушать.

Пальцы в перчатках впились в грубую кожу поводьев. Одно резкое, отработанное движение – и я уже в седле, ощущая под собой мощный, живой комок мышц Шторма.

– Анна! – окликнул меня Виктор.

Останавливаться я не собиралась. Шторм, словно угадав моё желание, рванул с места так, что ветер засвистел в ушах и заставил прищуриться. Земля понеслась под копытами стремительной, размытой полосой. Мы мчались прочь – прочь от голоса, прочь от оправданий, которых не будет. Никогда.

“Не будет он оправдываться…” – проворчала про себя, войдя в прохладную тишину дома. – “Очень нужно!”.

Чтобы успокоиться, я начала думать о работе. Достала мешочек с золотыми монетами, высыпала на грубый деревянный стол, пересчитала. Раз, два… Половина ушла “Красному Ворону” за продукты и перевозку. Остального хватало, чтобы полностью погасить долг за дом. Так что нужно было действовать!

Утро встретило меня тяжёлым, свинцовым небом. Шторма оставила дома, под защитой сарая и стогов сена – сегодня в Дале-Эрне было особенно неприветливо. Влажный морской воздух пропитал город промозглой сыростью, отчего каждый вдох давался с трудом, будто лёгкие сопротивлялись густой смеси соли и холода.

Заглянув в пекарню, я предупредила Терес, что отлучусь на пару часов, и решительно направилась в администрацию.

Здание префектуры, массивное и мрачное впитало в себя всю сырость сегодняшнего утра.

Чиновники за высокими стойками, казалось, перешёптывались, бросая в мою сторону быстрые, колючие взгляды.

Неужели новости в Дале-Эрне распространяются со скоростью чумы? Все уже знают о моём “подвиге” на приёме у префекта? Нет, вряд ли. Штаймер, думаю, не потерпит шепотков в свою сторону. Хотя некоторые чиновники на том приёме всё же присутствовали. Например, казначей Маерлиц – ещё один мерзкий персонаж, с которым я предпочла бы никогда не встречаться.

Я обогнула стойки и прошла вглубь здания, направившись прямиком к кассам. За последним столом сидел мужчина, чьи пальцы и манжеты были изузорены фиолетовыми кляксами, будто он только что подрался с чернильницей.

– По какому вопросу? – процедил служащий, даже не подняв взгляда от бумаг.

– Погасить долг за дом.

Слова сработали безотказно. Кассир поднял на меня глаза – мелкие, водянистые, как у мокрицы.

– Да-да, – пробормотал он с внезапной деловой важностью. – Ваше имя и адрес? – его худые пальцы потянулись к папкам.

– Анна Артейр.

Глазки кассира метнулись в сторону. Ладони, вдруг ставшие липкими, шлёпнулись на верхнюю папку так неловко, что стопка с документами моментально сползла, а одна из папок так и вовсе грохнулась на пол.

– Ох, какой я неуклюжий! – фальшиво ахнул он и наклонился за упавшими бумагами.

“Больше похоже на глупое представление”, – раздражённо промелькнуло в мыслях.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – выдавил кассир, водружая папку на место.

Я села. Он же, избегая моего взгляда, уткнулся в бумаги, перелистывая их с преувеличенной тщательностью. Минуту длилось молчание, прерываемое шелестом страниц.

– Хм, тут… особые условия погашения долга, – наконец пробормотал мужчина, тыча пальцем в строку. – Личная пометка префекта.

– Ульф Штаймер – человек редкой щедрости, – улыбнулась я так широко, что почувствовала напряжение в скулах. – Но я не вправе злоупотреблять его добротой.

– Но долг весьма солидный, – кассир хмыкнул, сухо постучав костяшками пальцев по глянцевой столешнице. – Уверены, что располагаете необходимой суммой?

Вместо ответа я без всякого стеснения высыпала содержимое кошелька на стол. Тяжёлый, властный звон золотых монет мгновенно заглушил любые сомнения.

Преображение кассира было почти мгновенным. Вся его прежняя сонливая сдержанность испарилась, сменившись жадным интересом. Пальцы, испачканные въевшимися чернилами, дрогнули и метнулись вперёд, схватив первую монету с неестественной проворностью. Он принялся считать методично, почти ритуально, выкладывая диски аккуратными, звенящими пирамидками.

– Один, два, три…

Его взгляд не отрывался от сверкающих дисков. Но странно было то, что время от времени его глаза всё же метались куда-то вбок, словно он кого-то ждал.