Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

Не нужно быть особенно проницательной, чтобы понять смысл слов. Штаймер говорил прямо, не скрывая за вежливыми оборотами истинный посыл: он предлагал устранить Виктора.

Мой желудок свернулся в тугой узел. Каким бы ни был мой муж – вспыльчивым, безрассудным, невыносимым – он не заслуживал подобной участи. А Штаймер… этот человек явно привык получать желаемое любой ценой.

– Я вижу, до вас дошло, – голос префекта стал ещё более вкрадчивым. Его пальцы сжались на моих плечах чуть сильнее.

Хватит. Хватит этой театральной игры, этого дешёвого пафоса.

Я рванулась вперёд, резким, отрывистым движением сбрасывая руки со своих плеч.

Воздух треснул – не громко, но отчётливо, как лопнувшая струна. Штаймер вскрикнул и отпрянул, стряхивая с пальцев невидимые, но явно жгучие искры. На его безупречной коже проступили тонкие, алеющие полосы, словно от прикосновения раскалённой проволоки.

Магия, которую я никогда не умела контролировать, откликнулась на мой гнев.

– Мне ничего не нужно от вас, господин префект. Ничего! – я отшатнулась, создавая дистанцию. – А с Виктором я разберусь. Сама!

Штаймер замер. Сначала он разглядывал свои обожжённые пальцы, медленно сгибая и разгибая их. Потом его взгляд поднялся на меня. Удивление? Было, но лишь миг. Его сменил холодный, пронзительный, почти хищный интерес. Взгляд коллекционера, нашедшего неожиданно ценный экспонат.

– Так что не лезьте, куда вас не просят, – прошипела я. – А то, чего доброго, и вы рискуете остаться без зубов, как ваш несчастный слуга.

Воздух в кабинете загустел ещё сильнее. Дорогой, пряный аромат одеколона смешался с едким, электрическим запахом озона. На лице Штаймера не осталось и следа сладковатой вкрадчивости. Его взгляд скользнул к креслу, где я сидела мгновение назад. На дорогой, шершавой обивке чётко отпечатались два следа – точно от прикосновения раскалённого утюга, с лёгким, зловещим обугливанием по краям.

– Всего наилучшего, господин префект! – бросила я через плечо, уже почти у двери.

Рука легла на массивную ручку, когда голос, тихий, но отчётливый, вонзился мне в спину:

– Шлюха…

Слово. Одно слово. Оно ударило в основание черепа ледяной иглой, а следом хлынул огненный прилив. Развернуться. Врезать. Разбить это самодовольное лицо вдребезги! Но… распахнув дверь, я чуть не столкнулась с грудой доспехов – стражником, замершим на посту. Пылкая ярость под кожей мгновенно сменилась леденящим душу приливом реальности. Уйти. Сейчас же.

Я кивнула охраннику, изобразив на лице лишь досаду от неловкости, и зашагала прочь.

Голос Штаймера, прорвался сквозь дверь, приглушённый, но от этого не менее отвратительный:

– До скорой встречи, госпожа Артейр… Будьте уверены, она не заставит себя ждать.

Глава 39.

Глава 39

Сведённые судорогой конечности попустило, и я смогла сделать вдох. Воздух обжёг гортань, но принёс желанное облегчение – как холодный компресс на пылающую изнутри грудь.

Вокруг было пугающе тихо. Непогода, колючий ветер с моря и моросящий ледяной дождь, словно вымела улицы, загнав всех под крыши.

Подняв ворот пальто, я зашагала к пекарне, едва не поскальзываясь на запорошённом инеем тротуаре.

Пекарня. Сама мысль о ней сжимала сердце в тиски. Наше с Терес детище – хрупкое, едва окрепшее дело – могло рухнуть. Штаймер прекрасно знал, как оно мне дорого.

Дура! Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя на влажной коже полумесяцы боли. Горький привкус стыда подступил к горлу. Как, как я могла допустить такое? Влипнуть в эту отвратительную ситуацию?

Я мысленно осыпала себя проклятиями. Только себя. Ведь вся тяжесть вины и ответственности лежала исключительно на моих плечах.

Терес доверилась мне. А теперь… Как я посмотрю ей в глаза? Как расскажу, что натворила? Радости она точно не испытает.

Без Терес ничего бы не вышло: у меня был лишь смутный огонёк идеи, а у неё – помещение, годы опыта, твёрдые руки… И я втянула её в эту катавасию с Штаймером!

Работа, вложенные средства – всё под угрозой.

От нахлынувшего вала тревоги, вины и бессилия у меня заныл висок, а перед глазами поплыли серые круги. До пекарни на Соляной я доплелась едва живая – ноги ватные, дыхание сбитое, вместо одежды корки льда.

Схватившись за холодную, обледеневшую ручку двери, я на мгновение позволила себе слабую надежду: сейчас войду… Там будет тепло, стены, пахнущие свежим хлебом, Терес на кухне. И этот кошмар отступит, хоть ненадолго. Но надежда разбилась вдребезги. Дверь не поддалась. Пекарня была закрыта.

Я отпрянула не поверив. Дёрнула ручку ещё раз. Точно заперта.

Серый, унылый свет пробивался сквозь плотную сизую пелену тумана, накатившую с залива и окутавшую город. Он скрадывал очертания домов, делал время суток неуловимым – то ли поздний день, то ли ранние сумерки. Но я же не могла провести в администрации так долго!

Ледяная волна дурного предчувствия подкатила к горлу. Неужели Штаймер уже начал действовать?

Прильнув к окну я попыталась понять, что же происходит внутри. Прилавки пусты, в тёмном зеве печи едва тлеют угли…

Охваченная нарастающей паникой, я металась от правого окна к левому и обратно, как зверь в клетке, отчаянно пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки жизни… Безрезультатно.

Лихорадочно пошарив по карманам, в очередной раз выругалась. Ключи. Мой экземпляр. Они остались в седельной сумке, вместе со Штормом. Дома.

Решение пришло внезапно: задний двор! Там есть другой вход. Обойдя здание по узкому, скользкому от наледи переулку, я оказалась перед высоким деревянным забором, отделяющим двор пекарни от улицы. Но, как назло, калитка, через которую я заводила Шторма, тоже была закрыта.

– Вот же, чёрт…

Пыхтя от напряжения, попыталась расшатать одну из балок, но тщетно. Март починил забор на совесть.

“Придётся лезть через верх” – не весело решила я.

Подтянувшись на руках, с трудом закинула ногу на скользкие ото льда доски. Звук рвущейся ткани заставили меня вздрогнуть – подол зацепился за торчащий гвоздь.

– Чтоб тебя! – я рванула ткань, оставляя на заборе клок шерстяного платья, и перевалилась на другую сторону, неуклюже приземлившись в сугроб.

Отряхнув снег с рук, устремилась к задней двери. Слава всем богам, она оказалась не заперта.

На кухне царил полумрак и странный беспорядок. Взгляд сразу упал на огромную кадушку, из которой выползало, словно живое существо, пышное тесто. Оно переваливалось через край, растекаясь по деревянному столу. Рядом лежали несколько неразделанных комков теста, брошенных в спешке.

В пекарне стояла пугающая