Изгнанная жена или новая жизнь - София Лонг

шикарный, — резко перебила я, бросив взгляд в сторону Леонарда. Он, казалось, не слушал, углубившись в чтение каких-то бумаг, но я была уверена, что он замечает каждую мою реакцию.

— Разумеется, леди, — управляющий чуть не просиял, словно я только что пообещала удвоить его доход.

Я украдкой улыбнулась. Пусть это и мелкая месть, но она доставила мне удовлетворение. Если Леонард так хочет играть в эти игры, пусть заплатит за них по полной.

Пока служанки продолжали хлопотать вокруг меня, завешивая подиум тяжёлыми бархатными занавесками, я украдкой бросала взгляды на мужа. Его лицо оставалось невозмутимым, но я знала, что он наблюдает за мной. И всё это — часть его плана.

Что он задумал на этот раз?

Все происходит очень быстро. Служанки ловко и бесшумно переодевают меня, меняя моё простое бельё на кружевное – тонкое, почти невесомое. Оно кажется чужим, не моим, слишком роскошным. Шелест гладкой, золотисто-жемчужной ткани, скользящей по коже, вызывает у меня странный холод, хотя в комнате тепло. Разговоры служанок сливаются в общий фон – тихий, едва различимый.

Я прикрываю глаза. Волосы покрывают отвратительно пахнущим составом, а затем накручивают на горячие пружины. Морщусь от запаха, но молчу. Всё это неважно. Моя голова занята другим.

Как там мои грядки? Успел ли Арчибальд поправить ограду вокруг огорода, которая ночью покосилась? Как там рассада, которую я привезла из соседнего села. Она ведь совсем недавно начала подниматься. Если животные доберутся до неё, весь труд пропал зря.

Мысли странно успокаивают. Мой привычный порядок вещей. Я возвращаюсь к ним снова и снова, будто к якорю, который удерживает меня в этом водовороте роскоши.

Пальцы невольно сжимаются. Как же хочется снова быть там, почувствовать ветер, который пахнет сыростью и землёй. А не здесь, в ярком свете софитов, где я – кукла, с которой снимают мерки.

В воздухе вдруг раздаётся резкий шелест. Занавеси из красного бархата раздвигаются, открывая чужим взглядам.

Огромный зал кажется ещё больше. Мне не по себе. Оборачиваюсь.

Леонард.

Он сидит в кресле, полутень скрывает его лицо, но его глаза, глубокие и пристальные, мгновенно находят меня. Он медленно отрывается от бумаг, которые держит в руках.

Наши взгляды встречаются. В его глазах нет равнодушия. Напротив, они словно видят меня насквозь. Я выпрямляюсь и натягиваю на лицо привычное спокойствие. Внутри всё неприятно сжимается.

Грядки, огород, теперь кажется таким далёким, будто принадлежит другой жизни.

32. Прием Императора

Леонард

С неохотой отрываюсь от груды документов. Передо мной отчёты и бесконечные цифры, но всё это не имеет никакого значения, когда в комнате находится она.

Я не собирался поднимать голову, не собирался отвлекаться. Но едва уловил движение — и рука с пером зависла в воздухе.

Она медленно поворачивается.

Свет скользит по золотистым волнам её волос, по тонкому силуэту, окутанному лёгкой, почти невесомой тканью. Она проводит ладонью по нежной ткани, разглаживая складки, и я ловлю себя на том, что задержал дыхание.

Меня интересует не ткань.

Я смотрю на неё, и впервые за долгое время что-то внутри меня сдвигается, словно старый механизм, запущенный после долгого простоя.

Когда я в последний раз видел её такой?

Не измождённой, не уставшей, не замкнутой в себе, а… живой.

И красивой.

Не той напускной красотой, что ценится в высшем обществе, а чем-то настоящим, естественным, от чего перехватывает дыхание.

Я едва слышно вздыхаю и сминаю свиток в руке, даже не глядя, убираю его в карман.

Поднимаюсь.

Делаю шаг вперёд.

Она смотрит на меня и в её взгляде нет ни страха, ни напряжённого ожидания.

Я подхожу ближе. Протягиваю руку.

Выбор за ней.

Лианна

Смотрю на протянутую руку. Нет ни приказа, ни принуждения. Только немой вопрос.

Мгновение тянется долго, и я успеваю подумать обо всём сразу. А ещё... ещё о том, что мне, кажется, давно никто не смотрел на меня так, как смотрит сейчас он.

И в его взгляде нет ни подозрения, ни привычной сдержанности. Но есть нечто другое, что разливается внутри мягким, странным теплом.

Пальцы Леонарда сжимаются, крепко, но бережно, и он помогает мне спуститься.

— Нам пора.

Карета плавно катится по улицам Астевиона. За окнами мелькают изящные мосты, величественные здания из белого камня, украшенные статуями и рельефами. Город буквально сияет в лучах солнца.

Но я уже не чувствую восторг.

Здесь чуждо всё – узкие улочки, по которым течёт неспешная жизнь, гулкие площади, где торговцы зазывают покупателей.

Вспоминаю Гиблые земли. Каждое утро начиналось с забот о хозяйстве, а не с ожидания, что тебя затянет плотное кольцо придворных сплетен.

Среди холмов и мрачного леса, я чувствовала себя... почти как дома. Так странно.

— О чем задумалась? — голос мужа прерывает мои мысли.

Поднимаю взгляд. Он сидит напротив, вытянув ноги, и изучает меня с легким прищуром.

— О Гиблых землях, — честно признаюсь.

— Что-то конкретное?

— Просто подумала, как там сейчас.

Он никогда не поймет, почему я так привязалась к этому месту.

Отвожу взгляд к окну.

Леонард молчит. Он тоже смотрит в окно, но я знаю, что его мысли заняты не архитектурой города.

Когда вдали показались золотые крыши Императорского дворца, сердце делает лёгкий кульбит.

— Как думаешь, почему нас пригласили? — спрашиваю тихо.

— Императору всегда нужны преданные люди.

Хмурюсь.

— Значит, это испытание?

— Возможно.

Карета плавно останавливается перед главными воротами. Здесь всё ослепительно: мраморные колонны, витражные окна, роскошные цветочные клумбы, которые даже осенью пестрят красками.

Придворные в расшитых камзолах и воздушных платьях сдержанно переговариваются, бросая на нас взгляды, полные любопытства.

Кучер открывает дверцу. Леонард выходит первым и, развернувшись, протягивает руку.

— Готова?

Делаю глубокий вдох и принимаю его ладонь.

— Нет, — отвечаю честно.

Его губы дрогнули в намёке на улыбку.

— Ну, тогда будем импровизировать.

Дворец поражает роскошью: золочёные колонны, огромные хрустальные люстры, зеркала в резных рамах, отражающие бесконечные коридоры. Слуги плавно скользили по мраморным полам, словно тени, а придворные улыбались — слишком натянуто, слишком искусственно.

Все здесь кричит о власти, о вечности, о неизменности устоев.

За столом собрались знатные особы, придворные, несколько генералов. Обстановка напряжённая, как всегда, когда речь идёт не просто о еде.

Император — мужчина средних лет с проницательным взглядом — смотрит на меня с едва заметным интересом.

— Герцог, герцогиня, рад вас видеть.

Леонард кланяется. Я следую его примеру.

— Ваше Величество, для