Несмеяна для босса - Алёна Амурская

меня такие суммы на лечение своего мужа, будто я не отец, а золотой телец с неиссякаемым источником ресурсов. И ей всё мало. Она даже осмелилась намекать, чтобы я выделил ей отдельное денежное содержание на компенсацию всего того материального, что она недополучила в детстве. Манипуляторша выросла, каких поискать. И на фоне этого Герман, оказывается, решил использовать тебя как пешку. Но он опоздал.

- В каком… каком смысле опоздал?

Батянин резко меняет интонацию с раздраженно-холодной на скучающую:

- Этой зимой я виделся с давним другом моего отца, нотариусом. Он был уже очень болен… и перед смертью всё мне рассказал. Завещание, на которое так рассчитывает Герман, это пустышка. Я учел его признание и полностью нейтрализовал все риски еще этой зимой. Переписал устав компании, вывел активы, на которые могло претендовать завещание, переоформил ключевые доли на надёжных владельцев. Даже если Герман притащит в суд оригинал и орден нотариусов в придачу - он может смело подтереться своим грандиозным планом.

- То есть… всё это время он держал меня рядом только ради бумажки, которая ничего не значит? - тихо спрашиваю я.

- Да. Он видел в тебе ключ и обманывал себя самого, слишком сильно понадеявшись на завещание. Но пусть и дальше надеется. Так он предсказуем.

Батянин делает выразительную паузу перед заключительным аккордом нашего спектакля. От напряжения - поверят ли? - у меня усиленно потеет спина.

- Запомни, Яна, - говорит Батянин еще жестче прежнего. - Вам с Дианой придется обуздать свои аппетиты и недостатки, если вы не хотите окончательно разрушить нашу родственную связь. Так что не вздумай идти по стопам сестры, рассчитывая на моё расположение. Денег я тебе всё равно не дам, пока не докажешь, что стоишь хоть каких-то вложений. Честно говоря… я очень разочарован вами обеими.

- Обеими..? - шепчу я дрогнувшим голосом.

- Именно. Одна дочь у меня расчетливая золотоискательница, а другая - ходячая служебная катастрофа. И я должен этому радоваться? Как ты считаешь?

Слова режут холодом. Я мысленно напоминаю себе, что все это просто слова, но всё равно сердце сжимается.

- Наверное, нет… но…

- Тогда на этом закрыли тему, - равнодушно подытоживает Батянин. - Идём.

Проходя мимо меня к выходу, он задерживается на секунду. Его пальцы едва-едва касаются моей дрогнувшей макушки, и я чувствую в его прикосновении исцеляющее отцовское тепло с бережным напоминанием:

“ Я с тобой, Яна. Всё уже закончилось ”.

Глава 59. Властный поклонник курьера

Я замечаю его слежку за мной не сразу.

После того инцидента с прятками от Короленко под столом наступил период затишья. Я постоянно дрейфовала на эмоциональных качелях от сомнений к надежде, что категоричные слова Дианы - это чистая правда… но теперь уже слишком далеко зашла в своем решении, чтобы вот так просто взять и подойти к нему. Даже когда я видела его издалека, меня охватывал страх перед его реакцией. Но каждую ночь, перед сном, я думала о нем и тосковала, ругая себя на все лады за свою нерешительность.

А тем временем, как оказалось, он уже начал действовать.

Сначала я просто стала чаще пересекаться с Короленко в коридорах. Вроде бы случайно. Потом совпадения начали складываться в цепочку, а цепочка - затягиваться на шее. Он вдруг слишком часто оказывался именно там, куда я шла. Слишком быстро меня замечал, даже если я старалась проскользнуть мимо стенки, втянув голову в плечи. Слишком внимательно смотрел. Но пока еще не подходил. И мало-помалу я начала осознавать, что он уже вовсю копает информацию про курьера, полностью наплевав на запрет Батянина. И помалкивает пока лишь только потому, что еще не до конца уверен. Зато его глаза преследуют меня повсюду.

Особо внимательные сотрудницы корпорации - и ее главные сплетницы во главе с офис-менеджером Маргошей, - конечно, не могли не заметить его поведения. Женщины и так наблюдательны от природы, а когда что-то выбивается из рутинного серого фона - сразу делают охотничью стойку на новую сплетню. Даже о нашем “романе” с Лизой сразу позабыли.

Поначалу это были невинные смешки: “Ну надо же, какой ценный кадр у нас курьерится… видно, парень знает, как не потеряться в глазах руководства…»

Потом случайные обрывки фраз в коридоре…

То дамочки из бухгалтерии шепчутся у лифта: “Ну что, у нас новый фаворит Короленко?” - и еле слышно, с лёгкой ухмылкой добавляют: “Угу бдит за ним, как будто на кону важная сделка… или этот опять накосячил?..”

То менеджеры возле кофемашины, делая вид, что обсуждают отчёты, вполголоса болтают: “Не курьер, а магнит для Артура Георгиевича…”

И в конце концов всё это выливается в феерическую сплетню: “Ну что, девочки, похоже, у нас назревает роман века! Не, ну вы только гляньте, как он на него залипает…” Слухи здесь размножаются быстрее вируса, и теперь тема “босса и курьера” - идеальная для того, чтобы растягивать её на все перерывы.

Я делаю вид, что ничего не слышу. Но, увы, похоже, для некоторых это уже стало утренней офисной забавой: считать, сколько секунд Артур Георгиевич сегодня будет меня глазами провожать с того конца коридора.

Но я-то знаю, что всё не так. И именно это «не так» делает ситуацию в разы хуже.

Он не просто наблюдает. Он роет. Я уже чувствую этот хищный прищур. Тихий, но настойчивый. Короленко всегда выглядел человеком, который действует без лишних движений, но когда он вцепляется в что-то, отпустить для него - не вариант. Он будто закидывает в мою сторону невидимые крючки и ждет, когда я дернусь.

Вечером того же дня он добирается до моего личного дела в кадрах.

Я об этом узнаю от Лизы - она мельком слышала, как одна из кадровичек, хихикая, рассказывала коллеге, что он лично приказал скинуть ему на почту старые архивные записи по курьерам. Ее робкое замечание, что Батянин велел не светить их, отмел с ходу, так что она не осмелилась возразить. А в этих архивах однозначно есть то, что он ищет…

Мой адрес.

Тот самый. Проклятый адрес моей комнаты в общаге из той ловушки Мрачко, о которой я старалась не думать, но который теперь снова лезет в голову липкими воспоминаниями. И сложить дважды два ему не составит труда.

Он складывает