Несмеяна для босса - Алёна Амурская

На следующий день начинается настоящий цирк. Короленко будто забывает, что в компании существует кто-то, кроме меня. Смотрит так, что я начинаю чувствовать себя не курьером, а дичью на охоте. Появляется на моём маршруте с поразительной точностью, и мне только каким-то чудом удается ускользнуть. Это какой-то сплошной день из жизни партизана, когда я лишний раз из закутка в приемной и нос боюсь высунуть.

Наверное, только авторитет Батянина и удерживает его пока от вторжения.

Коллеги перешёптываются в коридорах. Некоторые уже улыбаются мне с каким-то почти сочувственным подмигиванием. Я ловлю новые куски еще более абсурдных фраз: “Ну, Артур Георгиевич у нас, конечно, ещё тот…”, “А я говорил - не просто так он тут шастает…”

Кто-то из отдела маркетинга даже тихо спрашивает у меня:

- А он вообще не того..? - и выразительно играет бровями, - ну… не по мальчикам случайно?

Мне даже не приходится делать вид, что это смешно. На самом деле смешно, но только от абсурдности происходящего. А внутри уже начинает медленно разгораться какой-то волнующе томительный страх. От него путаются мысли, дрожат руки и становится очень сложно мыслить логически.

Я знаю, чем всё это кончится. В конце концов, у охотника всегда есть день, когда дичь делает неправильный шаг.

И сегодня я этот шаг делаю.

Девятый административный этаж. Я только собираюсь подойти к лифту, когда двери разъезжаются медленно, с мягким механическим звуком. Я жду кого угодно, только не его.

И, конечно же, это он.

Короленко выходит шагом, в котором нет ни тени сомнений, словно внутри лифта он собрал всю эту целеустремлённость в кулак, чтобы выпустить её именно сейчас. Лицо неподвижное, взгляд прямой, ровный, почти колющий.

И он идёт. Прямо. На. Меня.

Не просто идёт, а движется как будто невидимая нить тянет его прямо ко мне. Ни влево, ни вправо, взгляд цепляется намертво. Шаги медленные, но в них есть что-то от хищника, который уверен, что жертва уже никуда не денется.

Я моргаю, делаю крошечный шаг назад, но он даже не замедляется.

Пятиться начинаю, ещё не решив, что именно делаю. Спиной цепляю столик с вазой, и она опасно звякает. Стоящий неподалеку один из боссов “Сэвэн” - кажется, Царевичев, замолкающий на полуслове, - переводит взгляд с меня на Короленко, нахмурив брови. По левую руку от него оглядывается тщедушный аналитик с кипой папок и вопросом в глазах: “А это что за цирк?”

- Артур, ты чего? - недоумённо спрашивает Царевичев, но тот не отвечает и продолжает переть вперед, как танк, с каким-то… терминаторским выражением лица. Я прямо-таки вижу мигающую у него на лбу надпись: “Схватить и уничтожить”.

- Ого… - пугливо вырывается у аналитика, и он тут же прилипает спиной к стене, давая ему дорогу.

И тут что-то внутри меня, видимо, снова включает режим “беги, Яна, беги”.

Я разворачиваюсь и устремляюсь прямиком к лестничной клетке. Когда пролетаю мимо одного из отделов за стеклянной перегородкой и толкаю дверь на лестницу, сразу несколько сотрудников внутри синхронно поднимают головы и моргают, позабыв о работе.

Но мне уже как-то плевать на свою и без того испорченную репутацию с клеймом главного офисного косячника. Выскакиваю на лестницу и перебираю ногами ступени, слыша ускоряющиеся шаги за спиной.

Сердце колотится так, что звук шагов и пульс сливаются в один шум. Понимаю, что со стороны это выглядит нелепо: курьер и босс, бегающие по лестнице… но внутри меня паника и сладкое, горячее волнение. Я даже не понимаю, чего именно боюсь - разговора, разоблачения, или того, что он просто посмотрит слишком близко и обвинит в том, какая я дура.

Пропускаю слишком тихий восьмой этаж и на следующем пролёте налетаю на пару коллег. От столкновения из рук одного выскальзывает кипа каких-то пустых бланков, и белые листы, как крупные хлопья снега, летят на ступени. С жалобным выдохом: “Извините!” я перепрыгиваю через них. А потом уже на входе в двери седьмого этажа краем глаза вижу, как Короленко наступает на пару листов, даже не сбавив шага.

Седьмой этаж встречает меня шумом разговоров и запахом сладкого. Здесь яркие постеры, открытые двери в креативные, перегруженные столами кабинеты.

Какой-то мужик из отдела продаж, облокотившись о стойку, лениво пьёт чай. Увидев мой активный бег трусцой и выросшего в дверях лестничного пролета Короленко, он случайно делает слишком большой глоток и принимается отчаянно кашлять. Кто-то из окружающих спрашивает:

- Это что сейчас было? - но ответ теряется в шуме моих шагов.

Мой расчет затеряться среди коллег на этом многолюдном этаже с его вечной суетой и звонками терпит полный крах. Короленко явно не собирается оставлять меня в покое, и похоже, что ему плевать на зрителей. Он идёт с нарастающей скоростью, не реагируя на оклики с резонными вопросами, что за хрень мы тут устроили в разгар рабочего дня.

Шаги позади всё ближе и ближе.

Я окончательно бросаю попытки замаскировать бегство под очень быстрый спортивный шаг и проношусь мимо кулера на крейсерской скорости. Девушка, наполняющая там стаканчик, смотрит на меня с разинутым ртом, не замечая льющуюся мимо воду.

- Что за..? - слышу вслед, но не оборачиваюсь.

Вновь лестница. Лечу вниз, задевая перила, цепляя подошвами ступени, перепрыгивая через две-три сразу. Сердце грохочет в висках, лёгкие горят, но внутри сладко щемит и почему-то жарко, будто этот бег - не от него, а к чему-то, что я сама боюсь назвать.

Шестой… четвертый… Второй…

Печать тяжелых шагов позади нарастает вместе с моей скоростью. Но когда я наконец достигаю первого этажа, погоня прекращается моментально из-за… табуретки. Простой пластиковой табуретки охранника, на которой тот обычно коротает тут время, распахнув двери в общий зал. Которые, кстати, сейчас прикрыты.

Каким-то чудом не навернувшись, я притормаживаю и огибаю этот табурет, а затем слышу резкий грохот за спиной. Короленко одним движением отшвыривает его в сторону. Он ударяется о стену и валится на пол ножками вверх.

Я оборачиваюсь… и всё.

Короленко с горящими глазами наступает на меня до последнего, заставляя пятиться до тех пор, пока я не врезаюсь спиной в стену. Две мощные длинные руки упираются по обе стороны от меня, замыкая пространство. Наше горячее шумное дыхание смешивается лицом к лицу.

И, наклонившись так близко, что мне остаётся только смотреть в его тёмные глаза, он тяжело и обвиняюще произносит:

- Попалась…

Глава 60. Займусь твоим перевоспитанием