Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

Мои руки взлетают к его кудрям, пальцы зарываются в волосы, притягивают его ближе ко мне, к моей груди, к месту, которое слишком часто бьет по клетке, как будто набирает бешеные обороты перед прыжком в бездну. Я чувствую. Просто чувствую…

Тяжесть внизу настолько сильно давит, что я хочу, чтобы он быстрее приступил к тому, чего мы оба так сильно желаем сейчас. Но потом пожалеем.

Обхватываю его руку, которая аккуратно лежит на моей ключице, и тяну ее вдоль талии. Тео понимает без слов мою просьбу – отрывается от моей груди и спускается ниже.

Его влажные губы оставляют шелковые следы по моим ребрам, невесомо касаются пупка. Острые зубы впиваются в бок, взрывая вспышку неописуемых ощущений внутри, которые проявляются наружу неконтролируемым стоном и тем, как мои ногти мощно вонзаются в его плечо. И он тут же исправляется – нежно проводит языком по выемкам, оставленным его зубами, заменяя каждый отпечаток новым – более приятным и таким сладостно знакомым.

Он приподнимается, тянется к моим брюкам, а я вздрагиваю и затаиваю дыхание, когда горячие пальцы касаются моего живота, поддевают резинку и легонько надавливают на нижнюю часть, вызывая по всему телу новый прилив желания.

Пальцами расстегивает ширинку на моих брюках и плавно стягивает их с меня. Я приподнимаю задницу и помогаю облегчить эту непростую задачу, чтобы скорее избавить себя от тесной одежды.

Я молюсь всем богам, чтобы он ничего не увидел, ничего не почувствовал, не спрашивал. И он, словно почувствовав то, что этого делать нельзя, проводит ладонью по внутренней части бедра, спускаясь ниже.

Мои глаза расширяются, сердце улетает на отдаленную от нашей планеты безлюдную местность, когда я ощущаю его влажную ладонь на колене. Я резко поднимаюсь, занимая сидячее положение и убирая ноги под себя. Руки тянутся к его грудной клетке, исследует каждую выпуклость, спускаясь ниже, пока не достигают возбужденного участка, который уверенно упирается в ткань черных штанов.

– Ты хотел вложить в мой рот какую-то информацию? – спрашиваю я, поддевая пальцами пуговицы, которые с легкостью поддаются мне и позволяют ненужной вещи упасть на пол. – Готова принять.

– Ска-а-ай, – он тяжело вздыхает, когда я обхватываю ладонью его член и наклоняюсь к нему лицом. Даю несколько секунд на подумать (не знаю, себе или ему), прежде чем открыть рот и заняться процессом «уяснения».

Его ладонь с дикой осторожностью падает на мою голову, пальцы сминают волосы, скручивают их, гладят, будто этот момент – не просто качественный процесс удовлетворения, а нечто более интимное и чувственное.

Мои движения становятся более частыми, а его – продолжают ублажать меня нежностью, приятными прикосновениями от головы до ушей, от ушей до плеч. Я жажду перестроить его маршрут со своих ног на другие части тела. Надеюсь, что после разрядки ему полегчает, что он протрезвеет, но все идет не по плану. По крайней мере, не по моему.

Я отстраняюсь на секунду, чтобы сделать глоток воздуха, заменить рот рукой, но он не дает мне этой возможности – укладывает меня на лопатки и, опустив руки на бедра, разводит их в стороны.

Он тяжело выдыхает, опускаясь на меня сверху, мои губы вновь оказываются в его плену: он стирает каждое пятнышко слюны на моей коже, оставляет следы своей, смешивая с сильным желанием быть в заточении наших чувств. Мои руки живут на его теле, прощупывают каждый участок – спину, плечи, шею, голову.

Его ладонь скользит по моей груди, плавно опускаясь к низу живота. А потом… он плавно, без предупреждения погружает в меня пальцы. Нежность отсутствует, есть только жесткая потребность быть во мне. Причем, эта же потребность присутствует и у меня: хочу, чтобы он оказался внутри.

Громкий стон режет горло, пробираясь в его уши прерывистыми выдохами. Не сдерживаюсь, отдаю каждый. Пусть слушает. Пусть наслаждается. Пусть сильнее возбуждается от моего голоса и покорной, добровольной, желанной, эмоциональной податливости.

– Трахнешь меня, Теодор Каттанео? – произношу в его рот, когда он прислоняется ко мне своим лбом.

Он молчит, его губы скользят по моим, касаются щеки и только после этого я слышу ответ у своего уха:

– Не лги мне больше.

Он достает пальцы и на моем выдохе проникает в меня членом, пуская дрожь по всему телу – от кончиков волос до пят.

Голова запрокинута, в груди рождается горячая плотность, а с губ срываются звуки, которые невозможно сдерживать в себе. Он поворачивает мое лицо к себе, словно требует зрительного контакта даже когда особо ничего не видно. Его низкий голос проникает в мое сознание, но не исцеляет, а разрушает:

– Никогда не лги мне, мышь.

Не хочу думать. Не хочу жалеть. Только чувствовать.

– Иначе, я буду общаться с твоим телом каждый раз, чтобы добиться правды.

И я была бы не против такого расклада…

Его рука крепко держит мое бедро, поглаживает, сжимает, словно проверяет, реальна ли я. Вторая – сминает мою грудь, губы торопливо исследуют все: шею, челюсть, подбородок, проходят мимо моего рта сразу на щеку, лоб. Все мое лицо осыпается его поцелуями. Все тело дрожит от его присутствия. Все внутренности скручиваются между собой от его движений, которые настойчиво требуют правды.

Капелька пота скатывается по его виску, опускаясь на мою кожу, и он тут же проводит своим носом по влаге, даря мне странное ощущение заботы от этого жеста.

А потом снова целует меня. Делает несколько контрольных толчков, прежде чем завершить начатое на прекрасной ноте, состоящей из смешанных стонов, усиленного сердцебиения, повышенного пульса и крошечного куска правды, которое мое тело все-таки выдало ему.

Только в этот раз. Больше никогда.

Глава 20

СКАРЛЕТТ СКАЙ

Чувствую себя так, словно температура моего тела больше 42 градусов.

Проснувшись рано утром в объятиях Тео, я долго рассматривала пузырчатую ладонь, которую он превратил в раскаленный уголек. Он сделал это не потому, что больной на голову придурок, у которого отсутствует любой намек на самосохранение, здравый смысл. Он сделал это потому, что хотел таким образом вывести меня на правду. Хотел увидеть меня настоящую. Хотел понять, что я умею чувствовать. И я показала ему все это. Ненадолго.

Я провожу кончиком пальца по краю ладони и, наклонив к ней голову, оставляю долгий поцелуй, веря в его лечебные свойства. После чего осторожно поднимаю его