4 месяца - Джессика Гаджиала

Как только он вышел из машины, я — на этот раз, заперев двери — достала свой телефон и стала искать про него. Но нашла очень мало, кроме объявления о его бизнесе и действительно хорошо оформленного веб-сайта. Но на нем даже не было способа связаться с ним. Он был одним из тех редких «единорогов». Знаете… людей, которые предпочитают встречаться лицом к лицу.

Чудак.

Возможно, он думал, что это поможет ему лучше понять ситуацию. Что, в общем -то, я понимала.

Несмотря на то, что я не смогла найти о нем ничего дельного — у этого человека не было даже социальных сетей, что было почти жутко, — я знала, что он, должно быть, хорош, если мой отец выбрал его для поиска меня, а не кого-то другого, кто был гораздо сильнее представлен в сети, имел рейтинги, отзывы, имел солидную репутацию.

Возможно, у нас с отцом были трудные времена. Молодой девушке было нелегко примириться с отцом, который, казалось, часто выбирал работу, а не ее. Это была рефлекторная реакция — чувствовать себя отвергнутой, нелюбимой, недостаточно хорошей, как будто я не была важна для него.

Потребовалось много времени, чтобы понять, что хотя мой отец не всегда любил меня так, как мне хотелось, чтобы меня любили, он любил меня по-своему.

Он всегда следил за тем, чтобы платить алименты, а также посылал мне деньги на расходы. Он установил охранную систему в нашем с мамой новом доме — на что мама накричала на него за то, что он перегибает палку, пытается контролировать и многое другое, что было сильно сдобрено красочными выражениями. Он оплачивал мои занятия боевыми искусствами. Он давал мне уроки о том, как защитить себя, как распознать опасного человека, о хороших и плохих местах, о которых я должна была знать.

Он присматривал за мной.

Даже когда я знала, что он не всегда мог себе это позволить.

Он делал это.

Так что, если он выбрал Барретта Андерсона, чтобы найти меня, он сделал это, потому что знал о нем что-то, что не было очевидно для меня.

И чем дольше я думала об этом, возвращаясь в свой номер в отеле, стаскивая с себя потную одежду, залезая в душ, чтобы смыть с себя все это, тем больше меня раздражало, что он смог найти меня, что он так легко подкрался ко мне.

Я была осторожна.

Сильно.

Я не оставила ни единой зацепки.

Или я так думала.

И, несомненно, ошибалась.

Этого нельзя было отрицать, когда я стояла в нижнем белье и футболке, расчесывая волосы, к которым никак не могла привыкнуть, всегда тянула щетку слишком сильно, слишком далеко вниз, ожидая более длинных прядей, и в итоге кончиками щетки царапала шею и плечи.

Меня беспокоило, что он взял надо мной верх.

Это беспокоило меня, потому что подтверждало то, что мне не раз говорили в последнее время.

Что у меня просто нет того, что нужно.

Я была недостаточно хороша.

Все, что я думала и верила о себе, было неправильным.

Есть много твёрдых таблеток, которые нужно проглотить, но твоя собственная глупость была, возможно, самой зазубренной из всех, зацепившись и царапая весь путь вниз, оставляя тебя бодрствующим с болью в животе всю ночь.

Я знала часть причины, по которой я накручивала себя… только для того, чтобы потерпеть неудачу.

Я была импульсивна.

Подумав об этом, я еще больше подтвердила правоту этого утверждения, когда натянула шорты, футболку и кроссовки, взяла сумочку и ключи и вышла из гостиничного номера, в который так хотела вернуться уже несколько часов, чтобы охладиться, лечь голой в кровать, чувствуя, как кондиционер шепчет свои секреты каждому сантиметру моей кожи, съесть целую пиццу в одиночку, пытаясь убедить себя, что она не дойдет до бедер, а затем немного поспать.

Но как только эта идея появлялась в моей голове, бесполезно было притворяться, что я не собираюсь действовать. Обычно я позволяла этому пожирать меня в течение нескольких часов, а затем вытаскивала из постели, пока не начинала действовать.

Я решила, что лучше сделать это сейчас, чем в пять утра.

Поэтому я поехала по городу в поисках ржавого куска дерьма, на котором он уехал, и, в конце концов, нашла его припаркованным перед мотелем — из тех, где двери номеров ведут на парковку. От таких менее безопасных типов отец предостерегал меня, когда я подростком уезжала на весенние каникулы. Но парни редко испытывали те же опасения, что и девушки, даже когда мы поступали «по-умному» и останавливались в мотелях и отелях целыми группами.

Не было ничего удивительного в том, что меня никто не заметил: люди в таких местах всегда склонны заниматься своими делами, поскольку то, что привело их в такие дешевые места, как правило, было чем-то несколько не чистым.

Так что парень, куривший в дверном проеме — не обычную сигарету — даже не взглянул в мою сторону, когда я пригнулась, чтобы взломать замок Барретта, медленно толкнув дверь, чтобы она не скрипнула, или чтобы я не удивила его слишком сильно и не оказалась с новой обжигающей дырой в полости моего тела.

Дверь слегка звякнула, ударившись обо что-то, и я потянулась в пространство, обнаружив там стакан — импровизированную систему безопасности, если кто-то ворвется сюда по собственной воле.

Возможно, я была импульсивной, но я также была осторожной.

Судя по неподвижной форме на кровати, Барретт понятия не имел о моем присутствии.

Конечно, пока я не опустилась на его кровать.

— Что ты делаешь в моей комнате? — спросил он, голос был сонным и — как знала каждая женщина — автоматически сексуальным.

— Спрашиваю, как ты меня нашел, — напомнила я ему, гадая, не относится ли он к тем людям, чей мозг не работает некоторое время после того, как его неожиданно разбудили. Я? Клянусь, мой мозг никогда не отключался. Я просыпалась с мыслями.

— Как ты сюда попала?

— Очевидно, я взломала замок. Да, — согласилась я, когда его взгляд устремился к двери. — Стакан был хорошим трюком. Но если ты действительно хочешь убедиться, в том, что никто не вошел, тебе стоит купить одну из этих «механических блокировщиков дверей». Или остановиться в настоящем отеле. Ты можешь обвязать свой ремень вокруг планки автозакрывания в верхней части двери, и никто не сможет открыть ее силой. Просто несколько советов, если ты часто путешествуешь. В любом