Сдалась орку по собственному желанию - Мария Авенская

Я моргнула.

— Интересная ситуация, — сказала я. — Сначала вы меня «прикрываете», потом выгоняете. Не логично.

— Логика в порядке! — вспух он. — Порядок надо наводить! А ты - беспорядок! И орки твои беспорядок!

— Порядок у вас только в слове «порядок», — отозвалась бабка Глаша, выходя из-за бочки. — Где ты был, когда проверка пришла?

Староста затормозил, но привычка командовать толкнула его вперёд:

— Я… я занимался документацией!

— Под столом? — уточнила Дуняша. — Мы тебя искали. Тебя никогда нет, когда приходят проверять!

— Меня всегда нет, потому что вы всё портите! — выкрутился он и снова повернулся ко мне: — Девка, убирайся, пока я добрый. Тут не постоялый двор!

Толпа завелась. Шёпот перешёл в ропот, ропот — в волны:

— А кто нам вчера сказал «мы разберёмся» и исчез? — крикнул дядька Петро.

— Кто спрятался, когда сборщик опечатывать полез?

— Кто орёт на девку, а мужиков к амбару подвести боялся?!

Староста взмахнул веником, как дирижёр, которого впервые в жизни не слушается оркестр.

— Тихо! Я власть!

— У тебя в руках веник, а не скипетр, — заметила я.

Пушинка медленно, демонстративно спрыгнула с моего плеча, обошла круг, села на дорогу перед старостой и посмотрела так, будто сейчас вынесет вердикт. Староста на кошку — кошка на старосту. Веник дрогнул.

— Я всё сказал. — буркнул он после небольшой паузы.

Глава 11

Глаша встретила меня у калитки. Скрестила руки, смерила взглядом от платка до пяток и буркнула:

— Ну что, девка, пойдёшь в дом или будешь тут гордо мерзнуть?

— Я думала, вы меня спрячете, обогреете и накормите, — скромно ответила я.

— Думала ты, когда хлеб в орка кидала, — сказала Глаша, но распахнула дверь и пихнула меня внутрь локтем: — Тепло держи в доме, а герой пускай тепло держит на крыльце.

Герой уже сидел. Рагхар опустился у порога на ступеньку, развернувшись к улице.

— Пока я тут сижу — никто не войдёт, — произнёс он ровно.

— А если зайдут? — осторожно спросила я.

— Значит, сами выбрали участь умереть, — так же ровно ответил он. — Ты подумала? Поедешь завтра с нами?

— Я... очень хочу отсюда уехать. Только не знаю, что меня будет ждать в твоем стане.

— Мы живем рядом с эльфами. Они разрешили нам временно находиться на своей территории, пока мы не найдем новое место.

Молча кивнула и притащила из чулана пухлую подушку с рюшами.

— Держи. Это тебе.

Он посмотрел на кружевные рюши.

— Это боевой предмет? — серьёзно уточнил.

— Очень опасный, — кивнула я. — Мягкостью. Соперник теряет бдительность и тонет в нежности.

Глаша утащила меня на кухню. Дом пах запечённым луком, валерианой и тем особым деревенским уютом, который не продашь даже за новую крышу.

Я ошиблась: накормить у неё в крови. В печке томился горшочек, на столе уже стояло молоко с плёнкой, сбоку — плошка мёда. Мы говорили шёпотом.

— Ты не бойся, — сказала Глаша, разливая по кружкам чай с мятой. — Пугают тебя наши по привычке. Сегодня повоют, завтра устанут, послезавтра снова попросит кто-то сустав подлечить — и опять ты виновата, что помогла и вылечила. Так у нас устроено.

— Я знаю, — ответила я и чуть не расплакалась. От мёда в горле стало теплее, а от тени за дверью спокойнее: там сидел мой шкаф.

Мы не успели допить чай.

Со стороны реки разом вспыхнули три огонька. Рахгар открыл дверь и оповестил:

— Сигнальные костры, — сказал он. — Знак беды в степи.

— Ваши? — спросила я.

— Наши, — кивнул. — Клан зовёт. Значит, недалеко чужие.

Мы вышли к мостику — узкому, скрипучему. Река внизу бежала тёмно-серебряной лентой, от берега тянуло холодом, в камышах пела какая-то бессовестная ночная тварь.

Рагхар сел боком на перила — большой, неровный, будто мосток специально строили под него. Уперся ладонями, глянул в ту сторону, где горели костры. Сказал не сразу:

— Если уйду — кто будет сторожить твою дверь?

— Я? — пожала плечами. — Я умею страшно смотреть.

— Против ночи это… — он искал слово, — …слабое оружие.

Я вздохнула и нырнула в мешок, который таскала с собой, как улитка. Достала вторую подушку — поменьше, но тоже с рюшами (мне их зачем-то дарят на все праздники).

— Возьми в степь. — Я сунула ему. — Вдруг у вас там стульев нет. Будет на что мягкое сесть.

Он взял. Подержал в огромных руках, подушка и без того маленькая, в его руках выглядела игрушечной.

— Мэл, — сказал он.

Я подняла голову, и в этот миг всё вокруг стало тише: скрип моста, серебряный шорох реки. Он не потянулся осторожно, «как полагается», он притянул меня к себе, уверенно, но бережно — одной ладонью за талию, другой за затылок, чтобы не было ни шага назад, ни шанса испугаться.

Поцелуй вышел голодным, как будто он наконец добрался до воды после долгого перехода. А потом стал мягче, глубже, тише: дыхание смешалось, мост перестал скрипеть, время перестало считать секунды. Я ощутила, как его руки держат меня осторожно, словно он прижимает к груди что-то хрупкое — птенца, фарфоровую чашку, моё сердце... и боится сделать лишнее движение.

— Жди меня, — произнёс он хрипло. Большой палец прошёлся по моей скуле осторожно, смешно в своей неловкости, как будто этот великан только учился нежности. — Я скоро вернусь и заберу тебя.

Он ещё секунду держал меня, будто проверяя, всё ли в порядке и только потом отпустил меня.

Рагхар шагнул с мостка на тропу и растворился в ночи, где костры мигали, как редкие звёзды.

Я стояла, смотря ему в удаляющуюся спину, пока сердце не вспомнило, как биться.

Глава 12

Орков не было и деревня оживилась.

Когда зелёные ушли в степь, жители деревни выдохнули не наполовину, а как обычно — через край: сразу начались пересуды, словно кто-то наяривал по деревне ложкой по металлической крыше.

— Слыхала? Мэл не просто знахарка, у неё эльфийские уши аж тень откидывают!

— Ага, она у меня мозоль шепотом сняла, я думала —