Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

Мне нравится ощущать тепло его кожи и обманчивую мягкость тела, способного становиться стальным. Нравится слышать его дыхание и знать, что я больше не одна в этом мире. Что этот мужчина — мой дом, моя крепость и моя семья, где бы мы оба ни оказались.

— Соле, я не сдержусь.

— Знаю.

— Какие сладкие у тебя губы, пощади! — улыбается Адам, приподнимая у моего лица волосы и гладя большим пальцем висок.

Он внимательно следит за мной и ни за что не откажется от ласки. А я, кажется, готова идти дальше — за те границы, которые сам он уже перешел.

Как странно устроена память: теперь я помню лишь нашу с ним близость, лишь его прикосновения и тяжесть горячего мужского тела на моем. Смелую ласку пальцев между моих ног и общую глубину поцелуя. Лишь его нежное «Соле» на жарком выдохе, словно касание к душе.

Темно-синий взгляд Адама не отпускает, и я продолжаю целовать его литое тело, спускаясь ниже. Но смущения нет, есть оголенное желание чувствовать и разделять удовольствие на двоих, когда я касаюсь губами упругой обнаженной плоти. Обхватываю ее, вбираю в себя и закрываю глаза. Отпустив, ласкаю языком, сжимаю нежными пальцами, заставив своего мужчину жадно произнести в ночь мое имя. Со стоном насладиться лаской… и притянуть меня к себе на бедра.

Мы снова смотрим друг на друга в мерцании камина. Адам обнимает меня и нежно гладит ладонью мою шею. Проводит большим пальцем по щеке и целует в губы.

— Я люблю тебя, Ева. Ты моя Соле, и ты восхитительна!

— Я твоя, Ангел.

— Я люблю тебя с первой ночи, как только услышал твой голос, и буду любить до последней, которую проживу. Мне от тебя никогда не отказаться.

Слова признания согревают и достают до самого сердца. Я улыбаюсь мужу, поднимаю руки и обнимаю его за шею. Шепчу в губы:

— Не отказывайся, иначе как мне выполнить обещание, данное тебе в храме? Потому что я знаю, в чем именно ты мне солгал.

Адам становится серьёзным. Я ощущаю это по тому, как напрягаются его плечи, а ладони на моей талии замирают.

— Ева, я просто не мог тебя чувствовать иначе. Никогда и ни с кем не допускал близости без защиты, но ты была, как наваждение! Солгать оказалось легче, чем видеть упрек и страх на твоем лице. Я спрашивал себя, зачем сказал, что стерилен — и не мог ответить. Только понимать, что унес твой запах в памяти и хочу вернуться. Ещё раз тебя увидеть. Ты пахнешь для меня, как сама жизнь!

— А сейчас?

— Ева.… — Адам склоняет голову и проводит ртом по моей шее. Притягивает к себе ближе, чтобы спрятать лицо в моих волосах. Гладит спину ладонями и прижимает к своей груди. Говорит тихо в ночь: — Я боюсь даже думать, о чём ты хочешь мне сказать… В тебе бьется всё, что нужно моему сердцу.

— Я хочу сказать спасибо, что спас Марию и назвал своей дочерью перед людьми. Ты не представляешь, как много это для меня значит. А для Марии — ещё больше, даже если она сейчас это не осознает. У моей девочки не было отца, но она полюбит тебя всей душой, как я когда-то полюбила Санто, и однажды ты будешь ею гордиться, я знаю.

— Ева….

— Нет, Адам, послушай!.. — я продолжаю шептать, касаясь губами его подбородка. — Спасибо, что нашел Санто, мне никогда не забыть, как много ты для нас сделал! Спасибо, что вернулся и возвращался снова, когда я тебя прогоняла!

Спасибо, что я снова жива, и если я для тебя жизнь — я буду счастлива продолжить род Санторо и стать матерью твоим детям.

Этим летом у нас родится первенец, сын. Я знаю это совершенно точно, как знаю то, что ты мне послан грозой! А потом я подарю тебе ещё сыновей, если ты будешь любить меня….

— Господи, Соле…. — выдыхает Адам, — Это больше, чем я мог желать!

Он кладет меня на подушку и нависает сверху. Широко улыбаясь, целует в губы, поднимает голову и смотрит в глаза, словно не верит, что я — реальность. Осторожно трогает рукой мой живот и оставляет на нем ладонь, согревая и защищая свой плод даже от ночи.

— Ева, ты ждешь ребенка?! Неужели это правда?

— Правда, — я тоже улыбаюсь. — Уже скоро станет заметно, а пока впереди зима, у меня к тебе будет просьба.

— Какая?! Чего ты хочешь? Я всё сделаю!

Наверное, моя просьба прозвучит глупо, ну и пусть! Я верю, что он поймет.

Спрятав улыбку, глажу ладонью щеку Ангела и прошу:

— Не надо всё, Адам. Пригласи меня на свидание, я никогда не была….

***

Адам сдержал обещание и познакомил нас с Тео. Его друг оказался кудрявым блондином, неожиданно искренним, худощавым парнем с детской душой, и первое, что он сказал, когда мы с Марией вошли в дом Санторо, было удивленное:

— Ангел, все говорят, что у тебя теперь есть жена. Это она?

Я не смутилась, Адам предупредил меня, что его друг чистый мыслями мальчишка. А вот Мария растерялась, оказавшись в красивом большом доме с высокими потолками и дорогим убранством.

Прижавшись к моему боку, дочка рассматривала все вокруг, и Теодоро тоже.

На парне были надеты большого размера футболка и штаны, он стоял босиком, держал в руке крупного чёрного щенка, и с неприкрытым интересом смотрел на нас.

— Привет, Тео. Да, это моя Ева. Я говорил тебе о ней, помнишь?

— Конечно! Ты сказал, что она похожа на цветок апельсинового дерева, и что для тебя она как принцесса Фейт для Железного Джио. А ещё, что она очень грустная и не хочет тебя видеть.

— Ну вот, — приподнимает уголки губ Адам, — сейчас ты выдашь все тайны. А я для своей принцессы ещё не совершил семь подвигов самурая, вдруг она меня разлюбит?

— А что, это был секрет?! — удивляется блондин, и я спешу успокоить застывшего парня.

— Всё хорошо, Теодоро! Уже нет. Про принцессу и подвиги — это Адам пошутил! Правда, Адам? — смотрю на мужа, но он серьёзно отвечает:

— Нет, самураи не бросают слов на ветер.

И Тео тоже серьёзно кивает:

— Нет, Ева, Ангел не шутит. Он всегда делает то, что обещает.

И я бы, наверное, растерялась, если бы Тео не подошел ближе и запросто не протянул щенка Вишенке.

— Ты — Мария, я знаю. Очень смелая девочка, которая любит сказки. Я — Теодоро, мы