Нервные клетки с запасом - Екатерина Владимировна Скибинских

class="p1">– Ну прости, но я в самом деле боюсь их жутко. Помню, в детстве с Пашкой как-то поссорились, он набрал дождевых червей и пулял в меня ими из рогатки… Бррр… – Я передернулась от воспоминаний.

Снова тяжело вздохнула и осторожно присела, стараясь не смотреть на Мохнатика, мерзко шевелящего усиками. Нет, если не думать, что это гусеница, смотрелось оно ничего так. Как большая темно-коричневая мохнатая подушка. За которую, кстати говоря, я в первый момент его и приняла, особо не рассмотрев.

– Понимаю, – грустно кивнул Мартин, низко опустив голову. – От него все шарахаются. Просто думал, что уж ты-то точно ничего не боишься…

Ну вот, из-за какой-то треклятой гусеницы еще и ребенка расстроила. Ну ешки-матрешки!

– Ох, Мартин, чтоб я так верила в себя, как ты в меня… – пробормотала, устремив взгляд в потолок.

Подумав, даже спустила ноги со стола, краем глаза отмечая малейшее движение со стороны Мохнатика. Но тот только продолжал пофыркивать и шевелить своими усиками. Да периодически по его телу пробегала волна дрожи. Фэ!

Попыталась успокоить себя тем, что гусеницы, в принципе, травоядные ребята, на ядовитого он не смахивал, да и зачатками разума уж точно не может быть наделен. Насекомое и насекомое, или к какому там классу относятся гусеницы? Но мантра помогала слабо, меня буквально передергивало от взгляда на него…

С негромким шлепком на пол со стола свалилась пачка каких-то листов бумаги, что я ненароком задела рукой. Тут же с шорохом разлетелась по ковру. Я виновато улыбнулась Мартину, вскинувшему голову в ответ на неожиданный шум.

– Прости. Я сейчас все соберу. Вот только слезу… – заверила его, с тоской покосившись на отныне не очень безопасный пол.

Не то чтобы я чувствовала себя в безопасности на столе, но хоть какая-то иллюзия защиты.

– Не надо, я сам. Попросить Мохнатика спрятаться, чтобы ты могла спуститься? – уточнил он безэмоциональным тоном, принявшись собирать рассыпавшиеся листы.

От этих слов гусеница как-то особенно печально загудела и мелко завибрировала. Вот просто нокаут для моей совести! На миг зажмурившись, коротко выдохнула и все же слезла со стола.

– Ладно. Давай попробуем еще раз. Но если он оттяпает мне руку или ногу – это будет на твоей совести, – проворчала слегка дрожащим голосом и сделала крошечный шажочек к Мохнатику…

И этот маленький шаг для меня стал огромным шагом для… Ну, в общем-то, тоже для меня. Но раз переборов себя, мне стало как-то проще воспринимать Мохнатика. Для себя я решила думать о нем исключительно как о необычной мягкой игрушке, которую Мартин оживил, вот как мои тапочки. И действительно стало легче.

Коснуться этой хрени Мартин меня так и не убедил, но, по крайней мере, мне уже не хотелось орать каждый раз, как Мохнатик менял свое положение. К счастью, он ползал себе в дальней части комнаты, играя с тапками, почуявшими в нем собрата и увлеченно фырчащими что-то, то принимаясь тереться об него, то наскакивая, как игривые щенки на взрослого сторожевого пса. Пару раз подползал к мальчику, напрашиваясь на ласку, один раз даже заинтересованно шевельнул усиками в мою сторону, но Мартин вовремя одернул питомца.

И я даже вполне комфортно провела следующие пару часов в комнате принца, болтая о чем угодно, рассказывая заодно и о Пашке, и о червях, которыми в меня пуляли, и с интересом слушая рассказы самого Мартина, окончательно расслабившегося в моей компании. Мальчик с упоением делился воспоминаниями о том, как он нарочно или не очень оживлял кого-то и как на это реагировали окружающие. В основном, конечно, негативно, но некоторые моменты и вправду были довольно забавными.

– А откуда у тебя вообще взялась эта гусеница? Они в самом деле такие огромные водятся? – все же спросила я, внутренне передернувшись, представив, что где-то ползают собратья Мохнатика.

– Да нет. Помнишь, я говорил, что моему наставнику по силам оживить что-то совсем мелкое, не больше гусеницы? Он на гусеницах и показывал, когда проводил практические занятия. Ну, когда мы только начали обучение. Но там потоки такие мелкие, энергетические петли почти не видно, я никак не мог понять, что к чему. Вот он и попросил придворного королевского мага увеличить обычную гусеницу в несколько раз и уже на ней начал показывать, что к чему. Но, естественно, гусеница не оживала, так как габариты были уже не те. И мне ее как-то вдруг так жалко стало, что спасение вот рядом, но к жизни ее не вернут… – Мартин горестно вздохнул, явно переживая вновь те эмоции.

– И ты влил свои силы, тем самым оживив Мохнатика? – предположила, усмехнувшись.

– Не совсем. Мне было проще подселить в него одну из неприкаянных душ, бродящих по замку. Оно получилось больше интуитивно… Как когда я оживлял Зубастика! – просиял принц, а у меня внутри все похолодело.

– Хочешь сказать, в этих оживших дохляках чьи-то души? – прохрипела я, забыв, как дышать.

– Нуу… Можно и так сказать.

– То есть люди?! Кто-то, наделенный собственным сознанием, кто был мужчиной или девушкой при жизни, а сейчас заперт в теле гусеницы или, того хуже, тапка?!

От представленной картины мне стало и вовсе нехорошо, и я едва не сползла с кровати, на которой сидела, на пол.

– Что? Нет, конечно! Это работает совсем не так. Душа – это остаточная энергия, слабый слепок того, кто жил здесь раньше. Грубо говоря, сгусток энергии, сохранивший какие-то самые примитивные понятия о жизни, вследствие чего, внедренный в тело неживого существа, может наделить его слабыми зачатками разума, – менторским тоном наставительно заявил Мартин. А может, и вовсе процитировал какое-то правило из учебника.

Фух, ну хоть это радует. А то фантазия уже успела нарисовать жуткие картины…

Еще немного поболтав с Мартином и даже пообедав вместе с ним, я все же попрощалась и поспешила в нашу с Арком комнату.

Внутри начало зреть смутное беспокойство и типично женские заморочки в стиле: а чего это он сбежал от меня после совместно проведенной ночи? Вроде все было хорошо… А если нет? Скорее всего, у него дела, но… Гад, короче!

Я честно пыталась не накручивать себя, но женская натура – она такая. Немного спасал ситуацию блокнот, реквизированный у Овсянки. Не терпелось уже почитать и убедиться: о том ли Марке идет речь, о котором я думаю, или нет? Недаром же Арк представился именно этим именем?

Так, пребывая в своих мыслях, дошла до своей комнаты и удивленно уставилась на тетку Риссуэллы, с недовольным видом вышагивавшую по коридору у моей двери туда-сюда.

Остановилась, удивленно уставившись на нее. Она же, наоборот,