Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

– Леи! – кричит Кетаи с искажённым от усилий лицом, сдерживая огромного демона-гориллу. – Давай! Не жди!

Не жди, не жди, не жди!

Эти слова отзываются учащённым биением сердца. Я понимаю, что он прав. Секта Теней слишком сильна, а Майна слишком устала, чтобы долго удерживаться в трансе Сиа.

Она немного сместилась в сторону, сражаясь сразу с двумя демонами-тенями. Даже со своим свирепым мастерством она проигрывает.

Я бросаюсь в её сторону, перелезая через тела павших солдат.

– Нож, кровь, магия! – выдыхаю я. – Нож, кровь, магия! Спасите её, чтобы она спасла нас.

Я почти на месте. Кровь и пепел кружатся в вихре магии Майны. Уцепившись за её силу, я бросаюсь бежать, её имя наполняет мне лёгкие...

Кто-то врезается в меня.

Меня швыряет на землю. Жилистый демон-рептилия с чешуёй цвета мха и узкими глазами прижимает меня к земле.

– Сит, – рычу я.

Кончик его цзяна поблескивает в свете пламени. Тот поднимает его, точно так же, как год назад, с моим милым псом Бао на острие.

– Давненько не виделись, девочка, – усмехается он, проводя розовым язычком по безгубому рту. – Хотя я прекрасно помню, какая ты на вкус.

Меня охватывает отвращение. Ещё до Короля, Сит был первым демоном, который прикоснулся ко мне, а я почувствовала себя маленькой, испуганной и пристыженной.

– Я тоже помню, как ты лебезил перед генералом Ю, – оскаливаю я на него зубы. – Но ты прав: с тех пор много воды утекло. Будет приятно ещё раз увидеть твой страх.

Сит с шипением делает выпад.

Я откатываюсь за пределы досягаемости его копья. Когда он снова бросается на меня, я использую приём, которому меня научил Шифу Цаэнь – перекатываюсь под острие его цзяна и выхожу из кувырка прыжком, выбиваю копье и лишаю его равновесия. Его рука взлетает вверх ровно настолько, чтобы я вонзила свой кинжал ему в подмышку.

Он издает вопль боли, отшатывается назад и пытается оттолкнуть меня. Я выдерживаю его удары и продолжаю вонзать лезвие. Кровь заливает мне пальцы.

Сит падает навзничь, а я сажусь ему на грудь – положение, противоположное тому, в котором мы когда-то были.

– Посмотри на меня, – говорю я, хватая его за воротник. – Это элементарная вежливость – посмотреть девушке в глаза, прежде чем она убьёт тебя.

Его глаза рептилии– широко раскрытые от боли и шока, встречаются с моими. Я высвобождаю кинжал и, склонившись лицом прямо к нему, вонзаю лезвие в нижнюю часть его подбородка.

Его глаза мгновенно тускнеют. Я вытаскиваю лезвие. Его голова откидывается назад, тело обмякает.

Я поднимаюсь на ноги, ликуя от триумфа – тёмное, восхитительное удовлетворение разливается по венам, и я не зразу замечаю огромную тень, в которая спускается на меня. Я поднимаю глаза и вижу, что надо мной навис гигантский демон-бык.

Гигантский каменный демон-бык.

Магия подарила жизнь одному из пекалангов, охраняющих главные ворота. Он вырезан из того же мрамора, что и стены дворца, под его каменной оболочкой струится магия. Он делает неуклюжий шаг ближе и поворачивает свою огромную голову. Затем с оглушительным рёвом он отводит мускулистую руку, целясь прямо в меня.

С порывом воздуха, которым меня чуть не сбивает с ног, рука статуи проносится над моей головой и врезается вместо этого в группу солдат Секты Теней поблизости.

Я оборачиваюсь и вижу группу шаманов, – шаманов Ханно, – которые двигают руками, управляя движения каменного быка.

Статуя, покачиваясь, бросается вперёд. Её огромные ступни и кулаки нацелены на королевских солдат, а наша армия разбегается в стороны.

Внезапно появляется размытое пятно из угольно-чёрного камня.

Вторая статуя оживает – и бросается на первую.

Они с колоссальным грохотом сталкиваются.

На месте борьбы двух пекалангов образуется поляна. Молния освещает их скрежещущие мраморные мускулы, огненный блеск их глаз, их внутренности, освещённые магией. С каждым ударом каменные куски падают на землю. Раздаются крики, когда некоторые из этих кусков падают на ноги незадачливым солдатам, а других заставляют замолчать прежде, чем они успевают закричать.

Шаманы Ханно двигаются совершенно синхронно, яростно распевая заклинания. Но даже я могу сказать, что их энергия быстро иссякает; у них кожа бледная, как кость, пот струится по напряжённым лицам.

Им нужна Майна.

Я спотыкаюсь о тела. Земля мокрая от крови. Дерущиеся статуи загораживают большую часть света от костра. Дым от горящих деревьев и боевых повозок застилает воздух.

При вспышке молнии я замечаю Майну, стоящую на куске упавшего камня недалеко от главных ворот в окружении орды солдат-теней. Её мечи жужжат, отбиваясь от их, но солдаты неумолимы, и она устаёт, её движения становятся небрежными. Её глаза мерцают: то они льдисто-белые, то карие. Она то впадает в транс Сиа, то выходит из него.

Если её одолеют, если она потеряет самоконтроль сейчас, среди всех этих солдат...

Земля содрогается – одна из сражающихся статуй наконец падает, когда другая начисто сносит ей голову. Голова оставшейся статуи поворачивается и глядит на Майну. Я понимаю, что наши шаманы проиграли.

Когда каменный бык устремляется к ней, я делаю то же самое.

Я пробираюсь сквозь солдат-теней, окружающих её. Они настолько поглощены схваткой, что не обращают на меня никакого внимания, пока я не оказываюсь на полпути к каменной глыбе. К тому времени Майна тоже меня заметила. Она отсекает руку солдату, когда тот хватает меня за плечо.

– Леи! – кричит она нормальным голосом, её глаза не белые, как в трансе Сиа, а карие.

Прекрасный, насыщенный, тёплый медово-коричневый цвет.

Прямо сейчас она просто Майна.

Моя Майна.

Я улыбаюсь, а она тянется ко мне. По крайней мере, я в последний миг вижу в ней девушку, в которую влюбилась.

Наши пальцы переплетаются. Но не успевает она помочь мне подняться, я крепко цепляюсь за неё и обхватываю другой рукой, поднося острие кинжала к подбородку.

– Прости, – говорю я так тихо, что меня еле слышно за рёвом битвы, но на мгновение мне кажется, что она слышит меня, и мои слова доходят до неё, какими бы нежными они ни были среди такой бойни, проникают под кожу легко, как поцелуй.

"Как было бы приятно поцеловать тебя в последний раз", – проносится в голове мысль.

– Я люблю тебя, – говорю я ей.

Важно, чтобы это было последнее, что она услышит от меня.

А затем