Сумеречный принц - Рия Тюдор

Мой язык больше не был никому не нужной безделушкой, было что-то доныне незнакомое, что-то… нежное? Не знаю. Обхватив мое лицо руками, демон теплыми губами накрыл его, поочередно целуя глаза, нос, щеки, брови. Заглянув в мои глаза, он улыбнулся, холодные глаза, казалось, потеплели. – Люси, – протянул он, словно раздумывая, что сказать.

«Приручает», – отозвалось сознание.

Не хочу, чтобы он меня целовал. Не хо-чу! Пусть сделает все уже быстро, хочу избавиться! Я резко замотала головой, лишь бы не чувствовать эти лобызания, но он сильнее, мои бессмысленные движения ничего не значили, Алекс спокойно удержал голову и буквально заставил приоткрыть губы, снова проталкиваясь языком внутрь.

– Хватит, – со слезами попросила. – Просто сделай это и закончи, не надо доводить меня, как тогда. Не хочу. Я от тебя ничего не хочу, – призналась тихо, зажмуривая глаза. – Пожалуйста, – вздыхаю и прикусываю губу, не осмеливаясь смотреть на Алекса.

Я старалась не плакать, честно старалась, но не получилось. Я беспомощная перед ним, слабое ничтожество, игрушка, кусок мяса, кто угодно, а если все так, не нужно имитировать «заботу», стимулируя меня. Потому что я знаю, точно знаю, что он это делает не для того, чтобы мне было хорошо, а чтобы очистить свою совесть. Если бы он хоть немного уважал меня, не поступал бы так, а если я кусок мяса, то и ложная забота от него не нужна.

Мой вздох поглощается очередным поцелуем, плавно спускающимся к подбородку и ниже. Накрывая шею, он касается губами каждого участка моего тела, чтобы впоследствии перейти к дрожащему от напряжения животу. Вцепившись в его плечи ногтями, я замотала головой. Не надо мучить меня, прошу, пусть закончит, зачем так издеваться?

– Люс, – склоняется над моим лицом, но источник моих сил высушен. Я, правда, сломлена. И он это тоже понял, поскольку дальше не стал пытаться приводить меня в чувство, вклинился коленом между ног, разводя их в стороны. Его желание накрывало меня всю. Я чувствовала, как твердая плоть продавливала мышцы лона, проникая.

– Ты сжимаешься, – молвит он, сдерживаясь словно. – Постарайся расслабиться.

Я слушаюсь, пытаюсь выполнить его приказ, но не получается. Там все само стискивается, не желая принимать его. Каждый отрезочек моей души рвется вместе с происходящим.

Толчок.

Он входит излишне резко. Внутри все опаляет жаром, боль вспышкой озаряет все мое естество. Демон медленно подается назад, чтобы с новой силой протолкнуться обратно.

– А-а-а, – закричала, расцарапывая его плечи.

Едва не задыхаясь от пронзившей все тело боли, я испуганно смотрю на него, наверное, все же на подсознательном уровне надеясь, что меня отпустят. Стаури продолжил разрывать меня, с мрачной сосредоточенностью вбиваясь на всю длину, продолжая растягивать до невыносимого мучения.

Судорожно хватаю ртом воздух. Жжет. Пылает. Больно.

– Нет, хватит, – зарыдала, дернувшись.

Попытки избавиться от ощущения излишней тесноты и наполненности внутри провалились, меня просто имели, как хотели. И не давая прийти в себя, он начал двигаться, толкаясь размашисто, всаживая член до упора. Снова и снова.

– П-пожалуйста, – просипела, не глядя ему в лицо, но точно зная, что он смотрел на меня.

Чувство жжения не покидало, будто там проводили раскаленным металлом, и только что-то горячее, вытекавшее постоянно, словно немного, хоть самую малость, облегчало процесс.

Хватка на моих бедрах стала крепче, я инстинктивно пыталась сомкнуть их, стараясь предотвратить свои же мучения, что парню, безусловно, не нравилось. Он двигался, не позволяя мне прийти в себя, двигался, будто он хозяин моего тела, двигался, наслаждаясь каждой секундой болезненного для меня первого раза.

– Люс! – прошипел Стаури, шлепнув меня по колену, которое секунду назад поглаживал.

Повинуясь, я раздвигаю ноги шире, чтобы Алекс больше не бил меня, даже не касался лишний раз. Другая рука тянется к груди. Мнет ее и сдавливает, словно к сердцу пробраться пытается. Жар от тела Алекса, придавившего меня, почти обжигает.

Тяжелый, горячий, жестокий, о пощаде молить не стоило, это я понимала как никто иной. Он забылся. Не обращая внимания даже на измазанный в моей крови член, продолжал экзекуцию. Уничтожал все шансы на спасение. Мое спасение.

В один момент я перестала дергаться. Я устала. Потерялась во времени, задохнулась в боли, утонула в звуках собственного мычания, влажных шлепков и громкого дыхания демона. Капельки пота блестели при мягком свете комнаты, тягуче медленно сползали по поджарому телу, а на руках, державших мои бедра, будто от напряжения проступили вены. Уткнувшись мне в шею, он будто вздрогнул и немного обмяк.

Не знаю, когда я почувствовала облегчение от тяжелого веса, не помню, когда все это закончилось, сознание плыло в туманной пустоши, но боль, сопровождавшая меня все это время, стала утихать.

Ненадолго.

Рывок.

Меня одним махом переворачивают на живот, заставив издать звук, напоминающий скулеж, вой и еще что-то не самое красивое. Пытаюсь отползти к краю, но Алекс хватает за щиколотку и возвращает на прежнее место.

– Нет! Не надо! – заорала сумасшедше. Слезами была пропитана вся простыня. – Не надо! Не надо!

– Угомонись! – пресек сопротивление, со всей дури ударив по ягодицам. Шлепок обжигает кожу.

– А-а-а, – воскликнула с болью и замолкла, прикусив ткань. Притихая. Сдаваясь.

– Малышка, в коленно-локтевую, – приказывает быстро, и я снова безмолвной рабой выполняю его приказ.

Он крепко сжимает мое трясущееся тело, не давая выбраться; впивается ногтями в талию; поднимается выше, обхватывая ставшие чувствительными холмики, стискивает их.

Почему все еще продолжается? Почему он не собирается заканчивать? Ироничным ответом на вопрос оказываются его последующие действия – Алекс зарывается в мои волосы пятерней, оттянув голову назад и заставив выгнуться в неудобной позе.

– М, – прошептала коротко, едва не упав от очередного вида издевательства.

Надавливая на затылок, он впивается в шею укусом, чтобы сразу же зализать ранку.

– Такая послушная, – сжимает волосы еще сильнее. Шея уже неестественно вывернута, Алекс облизывает мои губы.

Резким движением он спускается ладонями к бедрам, чтобы сомкнуть на них пальцы и притянуть меня, как куклу, к себе. Прижимается сзади к пульсирующему лону, снова продавливает его. На этот раз мужская плоть беспрепятственно скользит внутрь, раздвигая влажные складочки, убивая все возможности к сопротивлению даже у моего тела. Входит полностью.

Кусок мяса. Больше ничто. Который можно унижать и насиловать, просто потому, что хозяину нравится это. Нравится этот ужасный вид, нравится ломать, делая постельной рабыней. Это все про меня. Император был прав.

Умирая от толчков внутри, я рыдаю, не сдерживаясь, тихо скуля от беспомощности и ужасающей наполненности. Он берет меня с таким напором, что я чувствую, что в скором времени потеряю сознание. Прижимается ко мне тесно, почти ломает косточки и, наконец, изливается