Сумеречный принц - Рия Тюдор

– Дорвался до тела столь закрытой принцессы, – произносит демон, все еще находясь во мне. – Продолжим, малыш?

– Не надо, н-н-н не хочу больше, – попросила я, задыхаясь от собственных слез. По внутренней стороне бедер начала стекать кровь вперемешку с горячим семенем.

– Блядь! – Алекс резко выходит из меня.

Руки ослабли, уже была не в состоянии держаться в таком положении, обессилено упала лицом на подушки. Плечи дрожат, боль просачивается в меня полностью. За что со мной так жестоко? Вот за что? Мычала, заикалась, захлебывалась в своих же слезах и не могла смотреть ему в лицо. Не могла! Потянув на себя край простыни, сжалась в комок. Я хочу к маме и папе, чтобы не поступали со мной плохо. Просто хочу, чтобы меня обняли, напоили горячим чаем и утешали после такого. Но никого… совсем никого рядом. Только холодная комната… с этим холодным Алексом. И никому не расскажу, о таком не рассказывают.

Не дав мне отстраниться, он притянул меня лицом к собственной груди и стиснул затылок. Все накопленное за годы готово было выплеснуться прямо сейчас. Тело болело, чувство жжения внутри все еще не проходило, в глазах пролегла мутная пелена, мне так плохо. Я всегда хотела жить, всегда держалась руками за возможность существовать, но сейчас мне просто хотелось умереть, потому что устала.

От жалости к себе задрожала, даже мои всхлипы вырывались с характерным заиканием. Не хочу даже касаться его, но мне не позволили бы сейчас отодвинуться. Стаури же продолжал молчать.

***

Я проснулась от нехватки воздуха в легких и от сильного желания пить. Мышцы ныли, внутри сквозила пустота, но только желание убраться из этого места быстрее помогло проявить усилия и встать. Постель была сменена, а я лежала совершенно обнаженной под теплым одеялом, но теперь это все казалось мелочью. Стаури отсутствовал, неужели решил оставить меня одну? Хоть ощущение мнимой свободы появилось. Хочу уйти, просто уйти.

Вот выхожу в другую комнату, вот спускаюсь по лестнице, еще ниже. Слишком рано, но меня ничего не остановит, появилось только желание сбежать подальше от парня, спрятаться, стать невидимой.

Заветная дверь. Свобода. Промозглый зимний ветер ударил в лицо, но мне стало приятно, будто с ним уходила вся грязь, которая со мной произошла. Выйдя на улицу, я мысленно закричала, а потом, склонившись к ближайшему сугробу, начала горстками снега тереть себе щеки, шею – там, где он больше всего целовал. Вода, попадая на раненные пальцы, делала больно, но я так хотела, чтобы снег избавил меня от всего.

Остановилась только тогда, когда поняла, что плача, отморозила себе все тело. Пары сегодня… надо туда…

Пары. Легла на ледяную землю и посмотрела на пустое небо.

«Прямо как глаза демона», – прошлась мысль. Несмотря на абсурдность, снег показался мне мягким и уютным. Веки сомкнулись сами.

Боль.

Это слово сопровождает меня во сне. События ночи казались бы просто глупой фантазией, если бы не чувства боли, усталости, обиды, унижения. Нет, я ведь не больна, чтобы фантазировать такое.

Контроль во времени был утерян. Полянка встретила меня белоснежным покрывалом зимы. Окружали ее деревья, такие голые, одинокие, холодные, еще не сильно покрытые снегом, в отличие от прошлого раза, оттого сильнее мерзнущие. Им, наверное, тоже больно. Но здесь так тихо, приятно, никогда не думала, что зимой на улице может быть уютно. Сев на пенек, я прислушивалась к голосу природы, но она все еще продолжала спать сном мертвеца.

– Люси, открой глаза! – приказ, не просьба, вырвал меня из холода. Я, еле раскрыв глаза, прищурилась, разглядывая темное пятно, нависшее надо мной. Пятно заговорило. – Люс.

Это был Алекс, и находились мы в гостиной с камином, так почему холод продолжал сковывать меня?

– Ун-н-н-ниверситет, – пробормотала, глядя сквозь него. – Мне т-т-туда нужно.

– Ты не в себе, Люсия. Отдохни.

– Нет! – несмотря на усталость и ноющее чувство внизу, я резко встала, враждебно рассматривая парня, одетого в черные штаны и такого же цвета рубашку. – Можно мне в университет? – попросила тихо. – Больше ничего, только оставь возможность учиться.

Он щелкнул пальцами, призвав кровавый портал. Стаури овладел магией телепортации раньше времени?

– Иди.

Накинув на плечи то самое одеяло, я осторожно вошла в пространственную прорезь. Все еще ища подвоха, ожидая и обрыва, и рва, и много чего еще, вышла в университетской комнате. Нужно смыть с себя все. Нужно.

Вода, наверное, была слишком горячей, так как кожа вся раскраснелась, а раны начало щипать. Прислонившись лбом к стенке душа, я стала рыдать. Снова. Да, я слабохарактерная. Да, слабачка, неспособная выжить в этих условиях. Да, глупое ничтожество. У меня ничего нет. Но так поступать со мной…

Неужели я заслуживаю такого? Никого нельзя наказывать так. Никого. Стаури был прав: я жалкая, никому не нужная человечинка. Хватит жалеть себя. Хватит, устала. Мне нужно на пары, они скоро начнутся.

Глава 49. Коутен

– Доброго дня, Люсия, – широко улыбнулась эльфийка.

– Здравствуй, – поздоровалась без особого энтузиазма и села на место.

Больше никого в аудитории не было, Тана всегда приходила раньше остальных и общалась с плотоядными растениями в горшках.

– Слышала о вчерашнем прорыве? Говорят, что-то происходит, – прошептала Танариэль. – И мы с Ирис почувствовали тоже. Мир меняется, тьма наступает.

Ирис и Танариэль – фея и эльфийка – могли почувствовать изменения в нашем мире. Древние, исключая вампиров, землю слышали лучше всех остальных, и сейчас, когда божественная магия стремительно рвала грани, сама природа подавала сигналы о вмешательстве.

В данный момент Лесих и Стаури казались мне злом равномерным. Один убивал ради идеи, другой насиловал. И кто из них лучше? Никто. Они одинаковы.

– Ты неважно выглядишь. Хорошо чувствуешь себя?

На участливый вопрос Танариэль я не ответила, просто промолчала и уселась, раскрыв книгу. Моих сил хватит только на учебу. Эльфийка оказалась из понимающих и задавать больше вопросов не стала, однако ее взгляд, периодически бросаемый на меня даже во время пары, я не могла не заметить.

Слабость накатывала на меня, как волна в бушующем море. Ноги еле передвигались, но я упрямо продолжала вникать в лекции. Странным образом меня еще и знобило, успела ли подхватить простуду, пока спала на земле, и как быстро Стаури нашел меня?

– Вчера произошел прорыв изломной грани, – отвлек меня голос одногруппника. – Ходят слухи, что назревает религиозный раскол. Как думаете, это правда?

Мы стояли в ожидании магистра Лингтона, нимфа, преподававшего основы межгосударственного этикета.

– Излом неприкосновенен – это аксиома, – заученно произнес наш староста Кастл.

– Легенды врут, – произнесла отрешенно. – Излом прикосновенен,