Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

Я слабо улыбнулась, чувствуя, как напряжение чуть отпускает. Санна, всё это время молчавшая, посмотрела на меня с благодарностью, словно тоже не была готова к дворцу.

Мы остановились у постоялого двора на окраине Асериза — крепкого двухэтажного дома с вывеской, на которой красовался намалёванный дракон, держащий в лапах кружку эля. Хозяин, пузатый мужик с густыми бакенбардами, окинул нас взглядом, явно прикидывая, сколько с нас можно содрать. Райли, не торгуясь, выложил пару десятков торинов, и хозяин, расплывшись в улыбке, протянул нам два ключа.

— Для семей, — сказал он, кивая на нас с Санной. — Комнаты смежные. Одна поменьше, для детишек, другая побольше — для родителей. Всё как полагается.

Я почувствовала, как щёки заливает жар, и бросила взгляд на Райли. Он только ухмыльнулся, но ничего не сказал, принимая ключи. Санна, не замечая неловкости, уже тянула меня за руку, радуясь, что можно наконец-то отдохнуть. А я… Я вдруг поняла, что мне придётся сделать выбор. И объяснить его Райли.

Мы поднялись по скрипучей лестнице в комнаты. Меньшая и правда была уютной, с узкой кроватью и маленьким окошком, выходившим на задний двор. Большая же, напротив, оказалась просторной: широкая кровать с пуховой периной, сундук в углу, стол, а у стены — большой медный умывальник, блестевший, как новенький целлат. Я поставила сумку на пол, а Санна тут же забралась на кровать, проверяя, насколько она мягкая.

— Ну, — начала я, стараясь говорить легко, — ты, Райли, больше всех устал. Бери большую комнату, а мы с Санной устроимся в маленькой.

Он скрестил руки на груди, прищурился и покачал головой.

— Нет уж, Зина. Если ты так решила остаться на ночь, то бери с Санной большую комнату. Я и в маленькой высплюсь, не впервой.

Я хотела возразить, но его взгляд был таким твёрдым, что я только кивнула.

— Спасибо, — тихо ответила ему.

Райли ушёл в маленькую комнату, а я с Санной принялась обустраиваться. Девочка быстро уснула, свернувшись под одеялом, а я подошла к умывальнику. Вода в нём была холодной, но чистой, и я решила, что пора заняться своим видом. Фиолетовый оттенок снова проступил под моей краской и начал бросаться в глаза. Я достала из сумки баночку с порошком чернодвева. Смешала порошок с водой и принялась втирать его в волосы, глядя на своё отражение в мутноватом зеркале над умывальником.

Фиолетовый постепенно уступал место глубокому чёрному, но я знала, что этого мало. Во дворце меня могли узнать. Тирам, Митроил, даже какая-нибудь служанка, что приносила мне еду в те девять месяцев… Я не могла рисковать.

И тут мне в голову пришла мысль — восточные женщины.... Они закрывают лица тканью, оставляя только глаза. Почему бы и мне не поступить также? Шаль Приллы вполне могла сгодиться для такого дела.

Я достала её из сумки, развернула и накинула на голову, подоткнув края так, чтобы ткань закрывала нижнюю часть лица. В зеркале отразилась незнакомка — глаза всё ещё мои, но остальное… Это уже была не Зина, не Киора. Это была кто-то другая. Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках, и в этот момент дверь скрипнула.

— Зина, ты решила попробовать себя в качестве актрисы? — голос Райли был полон удивления, с привычной насмешливой ноткой.

Я обернулась, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. Он стоял в дверях, скрестив руки, и смотрел на меня с приподнятой бровью.

— Райли, — тихо пробормотала я, — выйдем, пожалуйста. Надо поговорить. Только… чтобы Санна не слышала.

Он нахмурился, но кивнул, и мы вышли в другую комнату. Я закрыла дверь за собой, чувствуя, как горло сжимается. Райли скрестил руки, его взгляд стал требовательнее.

— Зина, что происходит? — спросил он, и в его голосе уже не было шутки. — Ты красишь волосы, прячешь лицо. Я не дурак, вижу, что ты чего-то боишься. Объясни. Прямо сейчас.

Я сглотнула, теребя край шали. Слова рвались наружу, но я знала, что не могу рассказать всё. Не сейчас. Но и откровенно врать ему тоже не могла.

— Райли, я хочу пойти с тобой во дворец… в таком виде, — сказала я, указывая на шаль. — И… я прошу тебя представить меня своей женой.

Его брови взлетели так высоко, что я почти услышала, как они стукнулись о потолок.

— Своей… женой? — переспросил он, и в его голосе смешались удивление и что-то ещё, похожее на веселье. — Зина, я, конечно, не против, но… я бы предпочёл обождать с нашей свадьбой. Хотя бы до ужина.

Я покачала головой, чувствуя, как уголки губ против воли тянутся вверх.

— Райли, я не шучу, — сказала твёрдо. — Сделай, как я прошу. Пожалуйста. И ещё… Скажи, что я плохо говорю на торесфальском.

Он прищурился, его взгляд стал острым, как лезвие меча из драгура.

— Зина, я хочу, чтобы ты объяснила мне внятно, — сказал Райли, понизив голос. — Что ты скрываешь? К чему всё это?

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Хотела рассказать всё — о Тираме, о ребёнке, о том, как меня предали и чуть не убили. Но слова застряли, как кость в горле. Вместо этого я шагнула ближе и посмотрела ему в глаза.

— Райли, я всё-всё тебе расскажу, — прошептала, и мой голос дрогнул. — Обещаю. Но… не сейчас. Пожалуйста, поверь мне. Просто подожди немного.

Он смотрел на меня долго и внимательно, и я боялась, что он сейчас развернётся и уйдёт. Но вместо этого он вдруг усмехнулся.

— И когда же ты расскажешь? После свадьбы? — поддел он.

Я не удержалась и рассмеялась, хотя смех вышел нервным.

— Даже не знаю… Возможно, — ответила я, стараясь держать себя в руках. А про себя подумала: «Свадьбы не будет. И не факт, что я вообще выберусь из дворца живой».

Райли кивнул, будто принимая мои условия, но его взгляд всё ещё был внимательным, изучающим.

— Хорошо, Зина, — сказал он наконец. — Будет по-твоему. Жена, так жена. И язык у тебя… какой там? Плохо торесфальский знаешь? Ладно, придумаем что-нибудь.

Я выдохнула, чувствуя, как напряжение ослабевает. Но тут Райли шагнул ближе, его рука мягко коснулась края моей шали.

— Можно? — спросил он тихо, и в его голосе было что-то такое, от чего моё сердце снова заколотилось.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни