Теперь открой глаза - Николь Фиорина

лег на ее торс. Мия провела ногтями по моей спине. Мое дыхание обожгло ей шею, а потом я коснулся ее губами. Мы касались грудями, я провел ладонью по внутренней стороне ее бедра и подтянул ее ногу на талию. А потом я медленно вошел в нее – до самого конца. Я облизал губы – Мия приложила ладони к моему лицу, притянула мои губы к своим. Мы потянулись к звездам, мы вознеслись над временем – дикое затмение, запертое в простынях. Мы летели внутри сверхновой. В террасы лился лунный свет, рисуя на ее коже тени. Но тени не могли стереть того цветного чувства, что пылало между нами. Как она и сказала.

Блестящие от пота тела. Мое имя на ее губах. Ее вкус на моих. Мы дотянулись до небес. И затряслась земля, и мы тоже. Мы грешили и боготворили, невинность сражалась с яростью, и мы провели всю ночь в огне, снова и снова, словно это было нашей религией.

Когда голова Мии, наконец, опустилась мне на грудь и сердце заколотилось под ее щекой, мне захотелось обернуть нас звездами и стать бессмертными. Такие моменты я бы вытатуировал на своей плоти, чтобы навсегда остаться прекрасным, чтобы Мия всегда могла восхититься тем, что она заставляет меня чувствовать.

Это правда: стоить прожить целую жизнь, полную подобных моментов. Но еще в груди что-то тянуло, напоминая о том, что худшее еще впереди. Мия заснула в моих объятьях, но я лежал без сна и сражался с демонами даже после того, как мой рассвет закрыла глаза. Мне все еще нужно было убить человека, нужно было разобраться с проблемой. Призрак и Декс. Я пообещал Мии вечность, но все еще отчаянно пытался сбежать от собственного прошлого.

Мия

Мы оставили Лиама и Джейка и отправились исследовать Гибралтар. Погода стояла идеальная – температура ниже семидесяти, – и я надела джинсовые шорты и кремовую блузку. А также соломенную шляпу, которую Олли купил для меня в Мадриде. Я захватила с собой фотоаппарат, и мы вышли на охоту за кофе. Мы никогда много по утрам не ели: несколько булочек, и уже готовы. Но иногда мы ели завтраки на ужин, и панкейки с шоколадными крошками, которые готовил Олли, быстро превращались в мое любимое блюдо.

Подъем по Средиземноморской лестнице до Высшей Точки Гибралтара дался мне тяжело: четыреста тридцать пять метров от того белого песчаного пляжа, где мы поженились днем ранее. Какие-то туристы сфотографировали нас наверху: нас чуть не сдуло. Отсюда видно даже Африку – прямо через Гибралтарский пролив.

– Видишь те горы в отдалении? – спросил Олли, стараясь перекричать ветер.

Глаза его блестели. Я кивнула, и он продолжил:

– Это Марокко.

Мы спустились вниз и походили по пещере Святого Михаила и Туннелям Великой Осады, а затем вернулись в город, чтобы пообедать. После двух тарелок фидеос аль хорно – как по мне, просто выделывающихся макарон – я показала Олли фотографии.

– Глянь на эту! – восхитилась я.

– Чудесные вышли, – Олли покачал головой с полным ртом еды. – Хочу, чтобы их напечатали в моей книжке.

Я опустила фотоаппарат, и к щекам прилила краска. Я улыбнулась – как улыбалась рядом с Олли всегда.

– Олли, не нужно так говорить только потому, что я за тебя вышла.

– Я это говорю, потому что они в самом деле очень крутые. Как тебе? Следующая книжка: мои стихи, твои фотографии. И почему я раньше об этом не подумал…

Олли снова зажевал свои макароны, а я закричала, когда обезьяна схватила со стола фотоаппарат и понеслась по городу.

Олли выронил вилку и вскочил со стула, бросившись за внезапным воришкой.

Я схватила с земли наш рюкзак и побежала за Олли.

– Олли, не надо, тебя укусят! – прокричала я, отставая от него футов на пятнадцать.

Когда я догнала его, Олли зажал обезьяну в углу, и их окружила толпа. Олли опустился на корточки. Крошечная обезьянка крутила фотоаппарат в лапках.

– Верни фотоаппарат, приятель, – четко попросил Олли, и я скрестила на груди руки, едва сдерживая смех.

– Он может укусить, – произнес какой-то прохожий и погрозил обезьяне пальцем.

Мне хотелось сказать «Я ведь говорила», пока не вмешался другой мужчина.

– Нет, он британец. Все у него получится.

Двое начали ругаться о том, что Гибралтар находился под британским покровительством, пока Олли не повернулся, чтобы утихомирить толпу. Люди замолчали, и Олли протянул обезьянке руку.

– Отдавай сюда эту чертову штуку.

– Он не отдаст тебе ее просто потому, что ты об этом попросил, – пробормотала какая-то дама.

Олли и обезьянка начали играть в гляделки. Толпа наблюдала за ними с замиранием сердца. Все ждали. Прошло несколько напряженных мгновений, и обезьянка уронила фотоаппарат рядом с рукой Олли, на каменную дорожку. Олли подхватил фотоаппарат и встал. Обезьянка понеслась в противоположном направлении. Возможно, это был тот же примат, который помешал нам вчера. Я помнила, как на меня смотрели. Он нас тоже запомнил.

Толпа зааплодировала, и Олли накинул ремешок фотоаппарата мне на шею и чмокнул меня в губы.

– Сказал же, – мужчина закатил глаза и протянул руку. – Это потому, что он британец.

Так он объяснил стоящей рядом жене.

Позже мы встретились с Лиамом и Джейком в отеле – после так необходимого нам тихого часа. Наступил наш последний вечер в Гибралтаре, и мы провели его на пляже, зарывая пальцы в песок. Огромная скала нависала над нами справа, закат раскрашивал сияющую воду в розовый и фиолетовый. Джейк танцевал на песке сам с собой под ритмы группы, которая играла в соседней гостинице. А я пересказывала им историю про Олли и мартышку.

– Ах, да. Наш гид сегодня о чем-то таком рассказывал, – произнес Лиам, и глаза его увлеченно заблестели. – Говорят, обезьяны увели британцев во время внезапной атаки, и французы и испанцы не смогли захватить Гибралтар. Поэтому пока мартышки здесь, и Британия останется. Такая вот между ними молчаливая связь.

Он приподнял брови и продолжил:

– Круто, да?

– А, – я глянула на сидящего рядом Олли. – Теперь все ясно.

– Что, и мартышка просто отдала тебе фотоаппарат? – спросил Джейк, тяжело дыша.

Я приподняла плечо.

– Уронила рядом с рукой.

– Маленький пушистый засранец, – пробормотал Олли.

Мы возвращались в Британию так же, как и приехали сюда, только на этот раз машину вел Лиам, и мы поехали из Гибралтара сразу до Бильбао. Мы, как молодожены, заняли заднее сиденье. До парома через Бискайский залив мы провели в Испании еще одну ночь. Могли бы, конечно, обратно просто долететь, но мы все равно оставили тачку Олли в