НИИ ядерной магии. Том 3 - Анна Гращенко

Милица повиновалась совсем без сопротивления. Она тихонько посмеивалась и отзывалась на его движения податливо, будто они танцевали, а не сражались. Аметист Аметистович дёрнул её и потребовал объясниться. В ответ она сложила губы трубочкой и бесшумно подула, будто хотела не зажечь воображаемый огонёк свечи, а лишь поволновать его. Единственная дверь маяка растворилась, и Аметист Аметистович понял, почему заклинание Милицы не сработало. Он увидел поставленный им купол, две фигуры внутри, одну – снаружи. И огромную огненную массу, которая, будто Дамоклов меч, застыла над их головами.

– Они под защитой, – сказал Аметист Аметистович, не ослабляя хватку.

– На сколько? – ведьма захихикала, очень довольная собой. – Сутки, другие? А моя «смага» может и неделю дожидаться своего часа. – Следующие слова она добавила таинственным шёпотом, делая долние паузы: – Даже. Если. Я. Умру.

Он скрежетал зубами от злости, понимая, что она права. Даже с учётом того, что сейчас Милица была не в лучшей своей форме, её огонь точно простоит дольше его защитных чар. Воспользовавшись минутной заминкой, она дёрнулась в его же сторону, навалившись спиной вперёд. Он потерял равновесие и рефлекторно выпустил пленницу из рук. Милица отскочила на пару шагов и тут же бросила в него новое заклинание:

– Потяти, козёл!

Она подняла руки выше и гибким движением, будто хлыстом, махнула в его сторону. Осколки бетона, оставшиеся после прошлой атаки, взметнулись в воздух и со стремиельным ускорением полетели в Аметиста Аметистовича. Он выставил перед собой руки в защитном блоке и едва удержался под шквалом каменных ударов. Милица ликовала и смеялась:

– Ты никогда меня не поборешь. По одной простой причине, знаешь какой? – она не стала дожидаться его ответа, вместо этого повторила атаку камнями и продолжила: – Потому что ты слишком чисто играешь, убивать боишься, а я – нет. Вот и весь секрет. А теперь давай-ка вернёмся к подготовке заклинания. Как ты на это смотришь?

Аметист Аметистович выждал ещё несколько секунд и лишь затем опустил изодранные осколками руки. Он тяжело дышал и глядел на ведьму исподлобья, но ничего не предпринимал.

– К моему огромному сожалению, Мила.

– К твоему сожалению что?

Он развернулся и молча направился к лестнице, чувствуя себя побитым щенком. Хотелось сгорбиться от стыда. Чувствуя в себе силы продолжить борьбу, он был вынужден покориться. Была ли причиной опасность, нависшая над девушками, или то, что он действительно никогда не отнимал жизни? Да, конечно, убивал он множество раз – но всегда за несколько минут или часов до настоящей смерти. Карабкаясь по ледяной лестнице и слыша хохот Милицы позади, Аметист Аметистович подумал: «К моему огромному сожалению, Мила, я не готов рисковать Жанной. И только».

Первые удары они услышали ещё на полпути к вышке. Аметист Аметистович ускорился, заподозрив худший вариант. Выбравшись в маячную комнату, он воспользовался секундным шансом осмотреться. Ничего, за что можно было бы зацепиться: несколько стендов с приборами разного уровня ветхости, стол да стул. Ярко-красный телефонный аппарат для экстренных вызовов.

«Звонить некому и некогда, – подумал Аметист Аметистович. – А вот с электроникой можно попробовать…»

– Чего застыл? – одёрнула его подоспевшая Милица. – Там Рома либо маяк разнесёт, либо лоб расшибёт, неуч проклятый.

– Иду.

– Иди, иди.

Она с недоверием окинула беглым взглядом маячную комнату, но, удостоверившись, что всё работает и не взрывается, хмыкнула и вскарабкалась по отвесной лестнице вслед за мужчиной. На очередной ступеньке её кольнуло статическим электричеством, но сила была настолько ничтожной, что она даже не ойкнула. А крохотная искорка, оставшись незамеченной, резво побежала вниз по влажным железным перекладинам – туда, куда направил её колдун. Чтобы ждать дальнейших поручений.

«Пусть будет как запасной план, – подумал он. – Если ничего другого не останется».

Сказать по правде, ему претила идея выведение маяка из строя. Слова Ольги о том, что за всю свою историю он ни разу не гас, неожиданно запали ему в душу. Настолько, что казалось, если именно этой ночью небо над морем не будет озаряться зелёным светом, чего-то не просто плохого, а ужасного им не миновать. От того ещё больше он был ошеломлён представшим перед ним зрелищем в световом колпаке.

Роман согнулся пополам и вышагивал вокруг лампы задом наперёд. Порывы ветра беспощадно трепали полы его пиджака и казалось, были готовы сбросить с вершины незваных гостей. Роман чем-то скрёб по полу и каждый раз, когда свет лампы разгорался в пространстве над ним, замирал. В итоге он передвигался короткими перебежками, будто краб, замерший при приближении корабля: три с половиной секунды притворялся ветошью, а потом четыре секунды активно то ли расчеркивал, то ли расцарапывал пол.

Два цикла Аметист Аметистович наблюдал за ним, ошеломлённый тем, что не застал Романа за разрушением лампы. Особенно учитывая удары, которые он услышал ещё издалека. Однако что бы тут не творилось раньше, сейчас не происходило ничего предосудительного, а лампа была цела. Впрочем, Роман всё же заметно хромал на правую ногу и пол скрёб левой, хотя был правшой.

– И что же у нас тут происходит? – с издёвкой проворковала Милица, выбравшись на вершину маяка.

Роман приложил палец к губам и шикнул. Не удостоив их объяснениями, он продолжил своё занятие. Аметист Аметистович пригляделся к узорам на огрубевших от воды и ветра досках. От неожиданности он поднял брови так высоко, что лоб стал похожим на гармошку.

«Я его недооценивал, конечно», – подумал он, но комментировать вслух не стал, чтобы не обнулить их легенду. Он молча наблюдал за тем, как Роман выцарапывал морской галькой колесо Гекаты. Линия за линией, изгиб за изгибом формировали магическую паутину.

Когда Роман, наконец, выпрямился и смахнул пот со лба, Аметист Аметистович дёрнул его за рукав и прошипел на ухо:

– Ты что делаешь?

– Колесо этой твоей богини, как видишь, – Роман поправлял костюм и судорожно шарил взглядом по колпаку. – А ты что делаешь? Точнее, почему с ней?

– В смысле?

– Слышал вашу заварушку, думал, ты её, кхм, обезвредишь.

– Я тоже так думал.

Они намеренно избегали слова «убить», хотя оба понимали, о чём на самом деле думал второй.

Их перешёптывание прервал каркающий, отрывистый смех Милицы. Она обходила изображение по кругу и хлопала в ладоши:

– Очень искусно, Ромашка. Должна признать, такого мастерства от тебя совершенно не ожидала. Есть ещё что-то, в чём тебя недооценивают?

Роман посмотрел на неё с неприкрытой неприязнью. Он ещё раз одёрнул жилетку и сухо ответил:

– Я человек многих талантов, тётя Мила.

– Верю, верю. И что теперь?

Роман замялся на мгновение, но быстро вернул лицу уверенность:

– А теперь нам нужно пространство, тётя Мила. Так что могли бы вы…

– Ох нет, я вас вдвоём тут не оставлю, – она снова засмеялась с таким умилением, будто маленький ребёнок только что сказал что-то нелепое, но очаровательное.

Роман смотрел на неё молча. То же делал и Аметист Аметистович. Только первый примерно знал, что собирается сделать, а второй не имел никакого об этом понятия и был готов импровизировать. Крем глаза он заметил огненное полотно, что лизало защитный колпак совсем рядом.

Милица вдоволь насмеялась, но вскоре замолкла, заметив, что мужчины никак не реагируют на её веселье. Она закатила глаза и, вытянув руку за пределы колпака, сказала:

– Женуть.

Ей пришлось подождать несколько секунд под гнетущими взглядами, пока в её ладонь не ударилось нечто тёплое и шершавое. Метла, украшенная сухими, вечно яркими цветами бессмертника, мерцала в темноте. Можно было предположить, что это бьётся её магическое сердце, да только хозяйка обращалась с ней совсем без ласки, и не хотелось думать, что так обходились с живым существом.

– Сказала бы «акцио», было бы эффектнее, – пробормотал Роман.

– Что, милый мой?

– Ничего, – он прокашлялся, – метла, говорю, красивая у вас.

Она бросила на него снисходительный взгляд и с кошачьей ловкостью запрыгнула на неё. Отлетела на пару метров от маячной площадки и, зависнув в воздухе, повелительно махнула рукой:

– Что ж, продолжайте.

– С твоего позволения, организую нам тишину, – выкрикнул Аметист Аметистович, перекрикивая ветер и вопли чаек.

Он резко махнул обеими руками и практически выплюнул слово «Тихомь». Завывания и птицы вмиг стихли, хотя сам ветер продолжал пробирать до костей и трепать волосы с одеждой. Милица лишь ухмыльнулась и выгнула бровь. Аметист Аметистович же, встав к ней спиной, обратился к Роману:

– Ей не составит труда снять это заклинание, но по крайней мере я это почувствую.

– Отлично приду…

– Она умеет читать по губам, так что следи за языком,