Теория гибрида - Пенн Кэссиди

одно и побежала. Коридор расходился во многих направлениях, но все выглядело одинаково — белые стены, белый кафельный пол и лампы дневного света, которые, казалось, простирались на многие мили. Я решила, что мы, вероятно, находимся глубоко под землей, как и последняя лаборатория, которую видела под посольством. Это был самый простой способ скрыть такое массивное сооружение. Мне просто нужно было придумать, как добраться до вершины, чтобы сбежать оттуда.

Но чего я никак не могу взять в толк, так это почему, черт возьми, оборотни работали на людей — оборотни Рено. Был ли Рено в сговоре с Райаном Харкером? В этом не было никакого смысла. Зачем стае оборотней хотеть иметь что-то общее с человеком, который лишал дарклингов их ДНК и превращал их в людей? Ребята рассказали мне все об оборотнях, которые объявились после нескольких месяцев отсутствия, едва цепляясь за жизнь и пахнущие как люди. Какого хрена Рено связался с этим?

Я побежала по коридорам, вдоль которых было еще больше дверей в камеры. Справа от меня была лестница, и я побежала по ней. Я поднялась примерно на три этажа по узкой лестнице, не утруждая себя остановками на каждой площадке, пока не оказалась в коридоре, который был намного темнее, чем несколько предыдущих. На этом полу пахло плесенью, запахом тела, пыли и грязи. Кроме того, здесь было намного теплее, чем всего несколько минут назад.

Удивительно что до сих пор ни с кем не столкнулась. Можно подумать, что в таком месте, как это, должно быть полно персонала, но холлы были городом-призраком. Здесь, наверху, мигал свет, и гудение флуоресцентных ламп казалось зловещим. Я уже собиралась развернуться и снова направиться к лестнице, когда услышала это — тихое поскуливание в дальнем конце коридора. Это был безошибочно женский голос, и звучал он так, словно она плакала.

Я направилась на голос, двигаясь намного быстрее, чем раньше. В этих коридорах не было стальных дверей. Это были просто пустые коридоры, а пол был из грубого бетона, а не из белой плитки. Что, черт возьми, это было за место? На чем мы остановились? До сих пор это выглядело как странная смесь больницы и заброшенной фабрики.

Завернув за угол, я резко остановилась, оказавшись лицом к лицу со слишком знакомым зрелищем. В комнате было темно, но я могла видеть весь путь до дальнего конца. Вдоль боковых стен располагалось около сорока камер с единственным проходом, ведущим прямо через середину. Эти камеры представляли собой клетки с металлическими прутьями, похожие на ту, в которой мы нашли мою маму, и они были заполнены женщинами.

Их запахи поразили меня, как волна — оборотни, вампиры, ведьмы. Большинство из них были дарклингами, полукровками, насколько я могла учуять. Там было больше, чем несколько дампиров, и, по крайней мере, четверо или пятеро людей. Я направилась к первой камере, где в углу скорчилась женщина-оборотень. Ее спутанные каштановые волосы были сальными, а некогда загорелая кожа выглядела желтоватой. Она просто смотрела на меня стеклянными голубыми глазами. Казалось, что за ее глазами ничего не было. Она была похожа на пустую оболочку женщины, и мне стало интересно, как долго она была заперта здесь. От нее не пахло оборотнем Кровавой Луны, но она также не была стаи Красного дерева.

— Как тебя зовут? — Прошептала я, вцепившись руками в решетку. Женщина едва обратила на меня внимание, только слабый блеск в ее глазах сказал мне, что она услышала меня. — Как долго ты здесь находишься?

Мои вопросы были скорее для того, чтобы завязать разговор и разговорить ее, пока я изучала камеру. На двери были массивные висячие замки с цепями, которые были обернуты вокруг нее для усиления. Я потянула за перекладины, проверяя их.

— Джули… — прохрипела женщина. Я сделала паузу, встретившись с ней взглядом. Ее голос был едва слышен, и это звучало так, как будто говорить было больно. — Меня зовут Джули… — Она закашлялась в свою тонкую, порванную ночную рубашку. — Моя сестра… — Она снова закашлялась, и он звучал мокрым. Когда она стянула с себя платье, оно было испачкано кровью.

— Твоя сестра тоже здесь? — Спросила я, изучая Джули. Ей не могло быть больше двадцати двух. Она пожала плечами, ее глаза снова остекленели, как будто ей вообще было трудно поддерживать разговор.

— Черт возьми… — Я выругалась, отступая от решетки.

Теперь еще несколько женщин стояли на коленях, обхватив руками прутья решетки, и смотрели на меня. Некоторые были в более ясном сознании, чем остальные, в то время как некоторые другие просто спали, или они были без сознания от всех лекарств, которые поступали в их организм, чтобы держать их послушными. Я задавалась вопросом, что же такого особенного было в этих женщинах и почему они находились в клетках, а не в тех тюремных блоках внизу.

— Она была здесь до меня, — произнес более низкий голос с другого конца комнаты. Я подняла глаза и встретилась взглядом с седовласой женщиной, сидевшей у решетки своей камеры, подтянув колени к груди. Ее вьющиеся волосы были в беспорядке, а на обнаженных руках виднелись следы от протекторов. Ее темная кожа, которая, вероятно, когда-то была богатой и красивой, стала пепельной и безжизненной. Я сразу почувствовала запах ведьмы, но он все еще был слабым. — Женщина, которая была в этой камере до меня, была заперта здесь почти на два года. Джули сказала, что это была первая. Кто знает, что случилось с другой маленькой девочкой.

— Ее сестра, — закончила я за нее. Женщина кивнула, склонив голову набок, как будто у нее кружилась голова, поэтому я спросила: — Что они с тобой сделали? Почему они вот так оставили тебя в живых? — Я не пыталась быть резкой. Это прозвучало грубо, но мне нужно было понять, что делать и как долго. Понимаю, что Беллани планировал сделать с женщинами в камерах, но это… в этом не было никакого смысла. Эти женщины были близки к смерти и бесполезны для него.

— Высасывает нас досуха, — сказала женщина с горьким смехом, откидывая голову на прутья решетки. — А потом наполняет снова… — Она лениво покрутила рукой в воздухе.

Ее слова были бессвязными, так что ее разум явно был не на месте. Предположу, что ее накачали таким количеством химикатов, что у нее поджарился мозг. Больше никто не сказал мне ни слова. Тут и там раздавалось какое-то хлюпанье, а потом пара всхлипываний, но в остальном стояла мертвая тишина. Жуткая тишина. Я должна была что-то сделать. Не мог же просто оставить этих