Теория гибрида - Пенн Кэссиди

неверности, я понял, что мне нужно сделать выбор. Я мог бы вышвырнуть вас обоих на улицу. Мог бы публично опозорить Элоди и сделать ее изгоем. Черт возьми, я даже пытался полностью исключить тебя из уравнения.

Все мое тело замерло, когда до меня дошли его слова. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось, я моргнула, глядя на человека, которого когда-то называла своим отцом, и увидела его таким, каким он всегда был. Я давно знала, что он мерзкий. Холодный, бессердечный и, вполне возможно, социопат. Знала все эти вещи, и все же вот я здесь, снова застигнутая врасплох. Задаюсь вопросом, когда же я научусь перестать удивляться тому, что должна была знать в глубине души.

— Ты быстро схватываешь суть, — сказал он с язвительным смешком. Я могла сказать, что он увидел понимание в моих глазах. — Шон, получивший пулю от твоего имени, не входил в первоначальный план, но нам удалось обойти это. — Хотя он сказал это с усмешкой, я все еще могла видеть проблеск затаенной печали в его глазах, когда он произнес имя Шона. Это была самая человеческая эмоция, которую он когда-либо позволял себе проявлять.

— Ты чуть не убил собственного сына, — сказала я с презрительной усмешкой. — Ты причинил боль, убил и мучил так много людей, и ради чего, Райан? Что у тебя останется, когда все это закончится?

Глаза Райана похолодели.

— Шон умер из-за какой-то ошибочной любви к своей сестре-полукровке, которую из него еще не выбили. Он должен был знать, что его жизнь стоит десяти твоих. Если бы вместо этого он позволил пуле раскроить тебе череп, я бы…

Он замолчал, заметив потрясенное выражение, которое, должно быть, было написано на моем лице. Тогда я поняла, что было так много вещей, о которых Райан просто не знал. Еще больше секретов, которые наш дружелюбный соседский врач предпочел скрыть от него.

— Ты не знаешь, не так ли? — Спросила я. Затем, вопреки себе, рассмеялась. — Боже мой, ты даже не знаешь! Как это возможно, чтобы один человек был настолько чертовски слеп? Беллами использовал твое положение и твои деньги, и ты все еще думаешь, что ты главный? — Теперь я смеялась громче, на моих глазах выступили настоящие слезы. — Шон все еще жив, Райан.

Потребовалось мгновение, чтобы до меня дошло. Я наблюдала, как мои слова задели его, как в его глазах вспыхнуло осознание, а по лицу скользнули неприкрытые эмоции, прежде чем он смог их скрыть. Я наблюдала, как он мысленно прокручивал в памяти тот день — когда взорвались те бомбы и Шон прыгнул прямо под пулю, которая предназначалась мне. Я вспомнила опустошение на лице Райана в тот день, когда его единственный сын истекал кровью на сцене перед сотнями камер. Это было то опустошение, которое невозможно было подделать, и все же не сомневалась в этом, когда нашла Шона в той камере.

— Ты лжешь, — без особого энтузиазма процедил он, но мы оба знали, что я не лгу. С какой стати мне было лгать о чем-то подобном?

— Правда? Ты действительно доверяешь доктору Беллами? Ты не можешь быть настолько бредовым. Этот человек не испытывает к тебе никакой преданности. Ты всего лишь сенатор, Райан. Ты политик с манией величия, а не лидер. Ты не король, не альфа и даже не дарклинг. Ты просто человек. Он целый год держал твоего собственного сына запертым в камере прямо у тебя под носом, а ты понятия не имел. — Я покачала головой с чем-то похожим на жалость во взгляде. — Ты вообще знал, что Шон оборотень? Прямо как я. Прямо как мама…

— Еще одна гребаная ложь! — он сплюнул. Рука Райана потянулась к куртке, и он вытащил Глок, направив его прямо мне в лицо. — Мой сын был человеком. — Я смотрела в ствол, не дрогнув, хотя его рука дрожала, выдавая его медленно угасающий рассудок. — Мой сын был человеком! — повторил он про себя.

— Так же, как твоя жена была человеком? — С горечью спросила я. — А ты думал, что произойдет, когда у тебя родится ребенок от оборотня? Ты думал, сотни лет эволюции каким-то образом обойдут стороной из-за какого-то непроверенного препарата, которым ты накачал ее? Природа всегда находит выход. Шон жив, и он страдает из-за того, что ты с ним сделал. С таким же успехом ты мог бы сам нажать на курок в тот день.

— Где он? — Потребовал ответа Райан, окончательно теряя хладнокровие. Если бы я все еще заботилась о нем, это могло бы немного ранить мои чувства, наблюдая, как он терзается из-за Шона, когда он никогда не заботился обо мне. Где была та отцовская любовь все эти годы? — Где мой сын?! — повторил он, широко раскрыв глаза от ярости.

Я почувствовала, как кто-то дернул меня за руку, когда Локсли отодвинула нас на шаг назад.

— Он быстро сходит с ума.… Нам нужно уходить. — Я почти забыла, что она все еще здесь. Ей следовало бы уже убежать и оставить меня здесь. Ради Атласа мне нужно было убедиться, что она выбралась невредимой.

Я знала, что она тоже была права — Райан наконец-то сошел с ума, и потакание ему не принесло никому из нас ничего хорошего. Ничто из того, что он мог сказать, не могло изменить исход всего. Рано или поздно Райан погибнет, от моей руки или нет. Хотя предпочтительнее от моей руки.

— Ты больше никогда его не увидишь. Если это последнее, что сделаю на этой земле, я позабочусь о том, чтобы ты никогда не увидел его лица. Ты этого не заслуживаешь. Ты заслуживаешь гнить в камере, как он гнил целый год. Или, что еще лучше, заслуживаешь почувствовать каждую унцию боли, которую когда-либо причинил. Ты не заслуживаешь следующего вздоха, который сделаешь.

Мы уставились друг на друга в напряженной тишине. Я была удивлена, что он еще не нажал на курок, хотя это не причинило бы слишком большого вреда. Я могу исцелиться от огнестрельного ранения, хотя и знаю, что оно, вероятно, будет ужасно болеть, особенно в голову. По крайней мере, надеюсь, что смогу. Я снова слабела, и никто не мог сказать, как быстро смогу исцелиться в таком состоянии.

Но он не выстрелил. Глаза Райана устрашающе сверкнули. Как будто в его голове щелкнул какой-то переключатель, и ярость, кипевшая в его глазах, просто притупилась. Его рука перестала трястись, а плечи заметно расслабились. Красный оттенок, проступивший под его загорелой кожей, рассеялся. Он был психопатом, совершенно неуправляемым. Он сунул пистолет в карман, прежде