Акцентор - Вероника Десмонд

Ужас пропитывает мои вены, когда я дрожащими губами шепчу:

– Ты же говорил, что любишь меня. Почему ты?.. – я заикаюсь, делая судорожный вдох. – Почему ты..?

Я сильно хочу потрясти его за плечо и умолять очнуться, но слова застревают в моем горле.

Очнись. Прошу тебя. Стань снова моим папой.

Маркус отворачивается, когда Роузинг начинает водить рукой по моей ноге. Я напрягаюсь. Черт возьми, надеюсь, он не будет переходить черту при моем отце, иначе они обнаружат сюрприз раньше времени.

– Я люблю тебя, детка, – голос папы звучит, как робот. – Я всегда хотел для тебя самого лучшего. Но за ту жизнь, которую ты живешь, надо платить.

– Я не собираюсь… – Проклятье, не поддавайся панике. – Я не собираюсь платить за жизнь, которую хочешь жить ты. Пожалуйста, верни меня домой. Папа, пожалуйста…

Звук новой пощечины разрезает воздух, и на этот раз я вскрикиваю, чувствуя, как по щекам текут отвратительные злые слезы.

– Я твой дом, Элеонор. Запомни это.

Мои глаза закрываются. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем спросить:

– Если ты меня любишь, тогда ты должен рассказать, что произошло той ночью, когда умерла мама. Я заслуживаю знать.

Оглушительная пауза доводит меня до грани, мои плечи трясутся от беззвучных слез. Он продолжает молчать до тех пор, пока мы не выезжаем за пределы Лондона и не останавливаемся возле вертолетной площадки.

Я думаю, что мое прошлое так и останется покрытым пылью, но когда Роузинг и водитель покидают машину, Маркус, наконец, произносит:

– Элис была психически неуравновешенной. Наверное, с самого начала нашего знакомства, но с каждым годом все становилось только хуже.

Что?..

Я смотрю на отца, его лицо кажется еще более бледным под холодной подсветкой машины.

– Мы познакомились в тот же день, когда я впервые увидел ее в театре. Она была так красива, ее пальцы практически порхали над роялем. Она всегда была хрупкой и изящной, невероятно слабой, и, несмотря на то, что мне нужно было заключить выгодный брак, я не мог устоять перед ее обаянием. Я действительно любил ее. Очень сильно.

– Любил, но изменял ей, – к моему горлу подкатывает желчь, когда я думаю о том, что чувствовала моя мама. Одиночество. Бессилие.

– Да, – спокойно отвечает он. – Потому что она угасала. Уходила в себя, страдала бессонницей и депрессией, злоупотребляла таблетками психиатра. Все ухудшалось, когда я пытался к ней прикоснуться. Она постоянно хотела увезти вас в Чикаго, хотя ее родители давно умерли. Иногда она могла выкрасть тебя из дома, а потом вернуться через несколько недель, пока я сходил с ума, ища вас по всей гребаной Англии, включая морги.

Я качаю головой.

– Нет. Этого не может быть.

Но то воспоминание…

Папа делает шаг, но она продолжает загораживать меня. Почему мама так сильно дрожит?

– Уйди с дороги. Ты не в себе, Элис, – отец отталкивает ее, а затем больно хватает меня за локоть. Споткнувшись о статую, я немедленно падаю. Жгучая боль вспыхивает в моем колене, и я начинаю плакать. – За Эль присмотрит няня, а мы поедем в больницу.

– Пожалуйста, отдай мне ее, – в словах женщины сквозит отчаянная молитва. Папа не слушает ее, он берет меня за руку и заставляет меня подняться на ноги.

– Папа, – шепчу я, заикаясь.

Меня неконтролируемо трясет, я впиваюсь ногтями в ладони и спрашиваю:

– Что с ней произошло? И как умер Чарли?

Маркус наклоняет голову, как чертов психопат.

– Как много он тебе рассказал?

– Чарльз Кинг – твой сын. И он был причастен к грязным делам компании, которая выдвинула тебя на должность судьи.

Пугающий смех отца бьет меня прямо в грудь.

– Очень хорошо. Никаких больше секретов от моей малышки, да? Элизабет Кинг была всего лишь красивой оболочкой, которую можно было использовать время от времени – особенно в те дни, когда Элис была призраком. Я не знал, что она забеременеет именно от меня, – он снова смеется. – Но есть что-то захватывающее в том, что мой бастард должен был стать наследником огромной финансовой империи, не правда ли?

Ублюдок.

– Продолжай.

– Чарльз не хотел становиться тенью своего влиятельного отца, зная, что тот таковым не является. Я помог ему обрести могущество, но он все испортил. Он хотел рассказать полиции то, что ему не следовало, поэтому у меня не было выбора.

Мое дыхание обрывается. Он не мог упасть так низко… Мой отец – подонок, но он не убийца.

– Что ты сделал?

– Я только сказал время и место. Я могу лишь гадать, но думаю, его отравили, потому что сердце Чарльза отказало именно в тот день. А может быть, это был подарок судьбы.

Подарок судьбы? Мать твою, подарок судьбы? Он же говорит о смерти другого человека, о смерти своего собственного сына.

– Что произошло с мамой? – мой голос монотонный, практически мертвый.

– Ты помнишь тот день, Элеонор? Элис отвезла тебя в мою квартиру, оставив няне, а потом поехала прямиком ко мне в суд, чтобы подать заявление о разводе…

– Я в последний раз иду у вас на поводу, маленькая мисс Смит.

Я киваю. Каждый дюйм моего тела сгорает от нетерпения.

Миссис Соулсбери не хотела возвращать меня домой раньше времени, но оборона няни тает, когда я делаю ей комплименты и дарю мои рисунки.

– Элеонор!

Водитель останавливается, и я мигом выхожу из машины, а затем бегу домой, но первое, что я вижу при входе – это ужасный беспорядок. Все кухонные шкафы распахнуты, разбитая посуда лежит на полу, на плите стоят сковородки, но огня нет.

Почему здесь?.. Я сжимаю нос, чувствуя резкий запах жженого вещества.

– Ма-а-ам!

Мое сердце сжимается. Недавно у мамы случился приступ, и она пыталась найти кольцо, подаренное бабушкой. Наверное, она ищет его снова?

Надрывный крик пронзает весь дом.

– Мам?

Испугавшись, я поднимаюсь на второй этаж, спотыкаясь о сломанные и разбросанные вещи и распахиваю дверь спальни.

– Мама?

Я застываю прямо у нее, глядя на неподвижное тело женщины, и стою здесь до тех пор, пока миссис Соулсбери наполняет дом криками, но я все еще задыхаюсь. И смотрю.

Смотрю, как… как мама свисает с потолка на петле.

Я делаю шаг назад.

И еще один.

А потом срываюсь на улицу, сталкиваясь на пороге с водителем. Сигарета в его руке привлекает мое внимание, но она расплывается. Слезы застилают мои глаза, мешая мне видеть.

Напуганный мужчина трясет меня за плечо, заходит в дом, а затем…

Все вокруг становится черным. Тошнота забивает мне горло. Я бьюсь в