Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

их перепалке с Лео: подшучивание казалось естественным, как будто она соревновалась с достойным противником. Но она не знала, чего хотел Лео. И возможно, сам Лео не знал. Рана, нанесенная Эвелин, явно была еще свежа. И все же он был здесь, на ее кухне, и Тэмми знала, что не хочет, чтобы он уходил.

Она допила остатки своего напитка. Лео сделал то же самое.

— Мы уже выяснили, что трахаться сегодня не будем, — сказал он. — Но позволишь ли ты поцеловать тебя?

Тэмми скрестила руки на груди.

— Ты прекратишь это?

Он нахмурился.

— Прекращу что?

— Флиртовать со мной.

Она ожидала, что Лео немедленно ответит, но вместо этого он наклонил голову.

— Тебя это действительно беспокоит? — тихо спросил он.

Ответ Тэмми вырвался помимо ее воли.

— Нет.

Лео придвинулся ближе. Стены кухни, казалось, съежились.

— Тогда зачем ты хочешь, чтобы я остановился?

— Потому что когда ты флиртуешь со мной… я отвечаю тем же.

— В этом и суть.

— А когда я отвечаю… мне кажется, что я предаю… себя.

Она хотела сказать «Каспена». Но почему-то ей была невыносима мысль произносить его имя в присутствии Лео. Принц все еще наблюдал за ней, склонив голову набок. Тэмми молча сидела, уставившись в пустой бокал виски.

Когда Лео заговорил снова, голос его был искренним, и от привычной игривости не осталось и следа:

— Я не знал, что ты так себя чувствуешь. Я не собирался нападать на тебя… в твоём же доме.

Он сделал паузу. Тэмми хотела что-то сказать, но, казалось, не могла дышать.

Услышав ее молчание, Лео продолжил.

— Я благодарен тебе за гостеприимство, поэтому воздержусь от флирта с тобой сегодня вечером. Но знай вот что, Тэмми. — Он наклонился, и она почувствовала запах его одеколона. — Флиртовать с тобой — одно удовольствие. И потребность. Потребность, с которой, если быть откровенным… я, скорее всего, не справлюсь.

Она продолжала изучать свой стакан, чувствуя, как горло сжимается.

— Тэмми, — мягко сказал Лео. — Я понимаю, как никто другой, что ты чувствуешь.

— Не надо…

— Я понимаю, — сказал он, обрывая ее, наклоняясь еще ближе, — что твоё сердце принадлежит другому. Вопреки твоим сомнениям, я не собирался мешать этому. Я знаю, что это такое — когда твое сердце занято, но не могу изменить то, что чувствую. И ты ясно дала понять, что я не имею никакого права ни на твое тело, ни на частицу твоей души. Я лишь прошу… шанс это заслужить.

Теперь Тэмми была уверена, что покраснела.

— Ты можешь думать, что он подходит тебе, — прошептал Лео. — Но, возможно, я тоже. И если ты решишь поцеловать меня сегодня вечером, он никогда не узнает.

Лео так хорошо подбирал слова. Всегда говорил именно то, что заставляло ее задуматься. Это был приводящий в бешенство талант, который прямо сейчас очень хорошо служил ему.

Его дыхание коснулось ее щеки, когда он тихо закончил.

— Так ты позволишь мне поцеловать тебя?

Тэмми закрыла глаза.

Она не могла отрицать, что ее тянуло к Лео. Но она также не могла отрицать выражение, которое увидела в его глазах, когда он рассказывал ей об Эвелин. Он любил ее — все еще любил ее — той любовью, которая так легко не угасает, если вообще когда-нибудь угасает. Тэмми не хотела целовать того, кто любит кого-то другого. Он уже не был тем человеком, который вошёл в трактир «Всадник». Теперь он — с прошлым. Прошлым, которое может оказать глубокое влияние на их будущее.

Тэмми открыла глаза.

— Не сегодня.

К ее удивлению, Лео улыбнулся.

— Что-то смешное?

— Нет, — просто ответил он.

Они уставились друг на друга в темноте. Несмотря на осенний вечер, в кухне было тепло, и Тэмми почувствовала возбуждение. Почему сразу после того, как она отказалась от поцелуя принца, это вдруг оказалось всем, что она хотела сделать? Нужно было разорвать момент.

— Я иду спать.

Лео провел пальцем по краю своего стакана.

— Хорошо. Спокойной ночи, Тэмми.

Наступила пауза, и Тэмми почти передумала уходить. Но она была измотана. Ей нужно было время, чтобы осознать то, что только что произошло между ними, и она не доверяла себе, чтобы принимать какие-либо решения сегодня вечером.

Тэмми как раз закрывала дверь спальни, когда внезапно наткнулась на сопротивление. Вздрогнув, она поняла, что Лео придерживает дверь с другой стороны. Она медленно отпустила ручку, наблюдая, как он потянул ее на себя, оставляя между ними зазор. На мгновение Тэмми показалось, что он может войти. Но он этого не сделал. Вместо этого он тихо сказал:

— На случай, если ты передумаешь.

Затем он отвернулся.

На случай, если она передумает?

Мог ли Лео каким-то образом знать, что Тэмми уже была на грани того, чтобы передумать? Казалось, он был в ее голове почти так же сильно, как Каспен. При мысли о Каспене Тэмми подошла к своему прикроватному столику. Оглянувшись на открытую дверь, чтобы убедиться, что Лео ее не видит, она разделась до нижнего белья, сунула руку между ног и вытащила коготь. Она не знала, зачем это сделала. Что-то руководило ею сегодня вечером, что она не могла объяснить; что-то притягивало ее к Лео так, как никогда раньше. Тэмми изучала плавный изгиб, поглаживая его большим пальцем.

Мгновение спустя ее рука оказалась пуста.

Она в шоке уставилась на свою ладонь. Коготь исчез — исчез, как будто его никогда и не было. Раньше это случалось только один раз — по просьбе Тэмми, перед «Резвыми Шестьдесят». Знал ли Каспен, что она с Лео? Она нащупала его разумом, но дверь между ними была плотно закрыта. Тэмми недоверчиво согнула пальцы. Не было смысла больше зацикливаться на этом.

Вместо этого Тэмми забралась в постель и сразу же уснула. Но она проснулась всего через несколько часов, и что бы ни делала, сон не возвращался. Она яростно ворочалась, стараясь не смотреть на приоткрытую дверь.

Но она не могла игнорировать это.

Она подумала о том, как впустила Лео сегодня вечером. Он был прав; это ее выбор. И она сделала это с готовностью, без постороннего влияния, просто потому, что сама этого хотела. Она подумала о Каспене, чей голос мучительно отсутствовал в ее голове. Он всегда был тем, кто проводил черту между ними. Каспен всегда решал, когда и как будут развиваться их отношения. Теперь Тэмми была той, кто подводил черту с Лео — она определяла дистанцию между ними, контролируя его поведение и держа его на расстоянии вытянутой руки.

Теперь человеком, устанавливающим границы, была она.

А почему, собственно, она так противилась