Квартира №16 - Татьяна Ларина

— Найти деньги?.. У тебя с этим проблема? — заволновалась я. За всеми этими переживаниями, я даже не подумала о том, есть ли у Власова средства на откуп. Он вроде говорил, что заплатить сможет.

— Такой суммы нет. Мы сошлись на восьмидесяти пяти тысячах. У меня все деньги идут на ресторан…

— Я что-нибудь придумаю, — сказала я, нервно кусая губу, продумывая, сколько у меня есть на карточке и наличными дома.

— И думать забудь! — сурово сказал Власов и подошел ко мне вплотную, заключая мое лицо в чашу своих ладоней. — Ты мне помогла уже. Если бы не ты…

— Если бы не я, то ты не попал бы во все эти передряги, — проговорила я, воскрешая невыносимое чувство вины, которое так старалась задушить.

— Твоей вины нет, Лисенок, — словно прочел мои мысли Денис. — Не вздумай считать иначе.

— Денис…

— Не вздумай! — повторил он, внимательно вглядываясь мне в глаза, отчего по телу рассыпались проказники-мурашки.

Власов стоял непозволительно близко, нас разделяли какие-то миллиметры, но невидимая стена принципов, долга и чести оказалась непробиваемой.

— Нужно ехать, — с трудом проговорила я, и Денис отпустил меня, позволяя почувствовать болезненный холод в местах, где меня касался. — Я подвезу тебя до больницы.

— Не надо, Лисенок. Прогуляюсь. Тут недалеко.

— Сейчас поздно. Тебе нужно успеть вернуться до девяти.

— Хорошо… Тем более, мне приятно провести с тобой еще немного времени.

Я кивнула и пошла к машине. Этим вечером мы снова должны были навсегда попрощаться, вот только в этот раз я не верила, что все кончится. Почему-то во мне жила твердая уверенность, что теперь Денис не исчезнет из моей жизни, хотя бы потому, что чувства к нему стали частью меня. И от этого становилось одновременно радостно и печально. Он — мой крест, который предстоит нести на Голгофу, которой станет семейная жизнь с Костей.

Мы сели в машину, и я завела мотор. До больницы дорога была совершенно пустой, и это означало, что доберемся от силы минут за пять. А так не хотелось отпускать Дениса.

— Лисенок, а то, что ты говорила Коняеву…

— Полная чушь, — улыбнулась я. — Если бы дело дошло до суда, то никто не стал бы брать с тебя стулья и алкоголь. Повесили бы судимость, вынудили оплатить издержки и компенсацию за бар.

— Серьезно? — рассмеялся Денис. — Так ты все выдумала?

— Не совсем все, но по большей части. Самым сложным было не стушевать. Не представляешь, как мне было страшно, — призналась я.

— Ты была такая решительная, уверенная. Даже немного стервозная, — стараясь перестать смеяться, проговорил Денис. — Мне даже не верилось, что это мой Лисенок.

На последних словах я дернулась и чуть не потеряла управление. Фраза вырвалась случайно, и мы оба это понимали, поэтому сделали вид, что ничего не произошло, только вся веселость вмиг испарилась.

Я припарковала машину недалеко от больницы на платной стоянке. Возможно, были места и ближе, но я хотела хоть немного растянуть последние минуты с Денисом.

— Спасибо, что подвезла, — серьезно сказал он, но не спешил выйти из машины, а я отпускать.

— Я провожу…

— Хорошо.

Мы не спеша направились к железным воротам. Так много хотелось ему сказать, вот только нужных слов не было. Он тоже молчал, и его молчание было напряженным, какое бывает, только когда очень хочется говорить. Но вот и больничный двор остался позади.

— Ты мне позвони, как все решится с Коняевым, — боясь поднять взгляд, произнесла я, с интересом разглядывая вышитый логотип на его спортивной толстовке.

— Конечно, Лисенок… — он поднял за подбородок мое лицо, и я все-таки посмотрела в его бездонные, как две пропасти, глаза.

Другим… Денис был другим… Не таким, каким знала его шесть лет назад, не таким, каким узнала недавно. Это случилось сегодня в баре, вот только что?

— Все в порядке? — не удержалась я. — Ты смотришь на меня как-то странно.

— Просто я понял, что так и не узнал тебя всю до конца…

— Разве можно узнать человека полностью? Всегда останется какая-то часть души, неведомая никому, даже ему самому.

— Не знаю… Может быть, просто не хватает времени… или старания.

— Мне пора, — с трудом вымолвила я и отшагнула назад.

— Пока, Лисенок…

Я шла к больничным воротам не оборачиваясь, боясь, что не сдержусь, разрыдаюсь. А он смотрел мне вслед. Я не видела, но точно знала… и все же решила дать себе последнюю поблажку и обернуться, когда дойду до ворот, но неожиданно меня схватили за руку.

— Мерзавка! — Лена крепко сжимала мое предплечье, впиваясь в кожу длинными ногтями. — У тебя вообще нет совести! Увела его из больницы!

— Лена, ты все неправильно поняла…

— Я все прекрасно поняла! Полтора часа его жду! Телефон оставил в палате, а сам ушел. Никто в больнице не знал! Я… я с ума сходила, а он к тебе бегал! — девушка сорвалась на слезы, и мне безумно стало ее жаль, потому что прекрасно понимала, что она чувствует. — Ненавижу тебя!

— Лен, но ты правда поняла неправильно.

— Ненавижу! — она отпустила мою руку, а в следующее мгновение щеку обожгла размашистая пощечина. Лена снова замахнулась, но Денис успел перехватить удар. Я не видела, как он подбежал, но оказался здесь вовремя.

— Идем, Лен. Поговорим, — пытаясь сдержать вырывающуюся невесту, отчеканил Власов.

— А ты?! Ты?! После всего, что она сделала, уходишь с ней?!

— Лен, все не так. У нас с Алисой ничего нет. Это была деловая встреча.

— Какая к черту встреча? Уже забыл, что из-за этой твари отсидел?

— Леночка, пойдем, — Денис взял ее за руку, но она попыталась вырваться. Не вышло. Он был сильнее. — Идем. Я все объясню.

Лена не хотела его слушать, она пыталась вырваться и дотянуться до меня, а я стояла истуканом, растирая ладонью щеку. Нужно было что-то делать, говорить, уйти… все, что угодно, но я не могла и пошевелиться.

— Не надо ничего объяснять! Мне все ясно! — прокричала она. — Ты ушел с ней. У вас снова роман. Ты… Боже! Ты изменяешь мне с той, кто испортил всю твою жизнь. Разве я это заслужила? Я помогала тебе. Мне ты обязан всем, что имеешь. Твой ресторан… Ресторан… Ты забыл, что его владелица я?

— Я ничего не забыл! — сорвался на крик Денис. — Не смей шантажировать, сделаешь только хуже. Я не просил оформлять на себя кредиты. Это было твое предложение и деньги тебе возвращаю. А Алиса не виновата в том, что устроила ее мать. Она ничего не знала и сама стала жертвой!

— Жертвой?! Она?! Пожалуйста, любимый, не