Заповедный тупик - Катерина Крутова

class="p1">«Обязательно позову Тоху в следующий проект, пора уже начать пользоваться служебным положением в личных целях», – усмехнулась Александра и вновь набрала Куликова. Но телефон Антона по-прежнему не появился на радарах сотовых вышек.

Спустя полчаса с двумя стаканами кофе из маленькой, но очень приличной кофейни Алекс влетела в монтажку. Взлохмаченный и определенно похмельный Дэвид сразу на двух мониторах отсматривал материал со вчерашней церемонии. Без приглашения он выхватил стакан из Сашиных рук и припал к нему с выражением надвигающегося блаженства.

– Стоп, это для Куликова было! – возмутилась Алекс, но отбирать напиток не стала. – Кстати, а где он? Думала, застану Тоху здесь.

– Понятия не имею, – отмахнулся Дэвид, – я сам пришел полчаса назад. Было закрыто, мастер-копия вон лежит. Наверно, домой поехал, отдыхать. Ты же его совсем заездила, бедному помрежу даже поспать без продюсера уже нельзя. Попал Кулик к тебе под каблук, бедняжка.

Настроения ерничать не было. Алекс благостно улыбнулась:

– Пойду к Великому на ковер сдаваться, может, и Тони там у Наташи чаи гоняет.

Но в приемной было накурено и подозрительно тихо. Даже старенькое, настроенное на вечный «Маяк» радио пристыженно молчало в углу. Наталья Павловна смерила Александру пристальным изучающим взглядом и милостиво кивнула на дверь директорского кабинета. Как и предполагала Саша, разговор с руководством вышел коротким, формальным, призванным продемонстрировать власть и указать работникам место в студийной иерархии.

С подписанными документами о сдаче фильма она вернулась в приемную и буквально уткнулась в настороженный цепкий взгляд секретарши.

– Наташ, вы Куликова не видели? – спросила Алекс наудачу.

– Значит, ты не в курсе, – многозначительно протянула женщина и окинула ее взглядом, решающим, стоит ли ей выдавать ценную информацию или лучше приберечь для более благодарной публики.

– В курсе чего? – Позитивный настрой уступил место тревожному напряжению.

– Антоша утром заходил. Мы с ним как раз заварили чайничек нашего любимого «эрл грея», как ему позвонили. – Наташа вытащила из портсигара папиросу, неторопливо прикурила и мучительно медленно затянулась.

«Вот ведь актриса немого кино!» – Раздражаясь все больше, Алекс ждала продолжения. Секретарша выдохнула и проводила взглядом поднимающееся к потолку колечко дыма.

– Дед у него умер сегодня ночью.

Саша покачнулась. Пропустив удар, сердце сорвалось с привычного ритма и ринулось в темную пропасть.

Часть третья

Охота в заповеднике

25. Рефлексия

Надеть на премьеру униформу с церемонии было ошибкой. Алекс на чем свет костерила натирающий ремешок портупеи, впивающееся в солнечное сплетение металлическое кольцо, зажевывающую тонкий батист молнию брюк, но больше всего раздражала ее светлая блуза, после стирки не поддающаяся утюгу и придававшая небрежный вид в остальном идеально прилизанному образу директора фильма на премьере своей картины. Александра постоянно теребила манжет, то и дело цепляющийся за силиконовый браслет часов, застегивала пуговицу, защищаясь от холода кондиционеров, и тут же нервно расстегивала обратно, чувствуя нехватку кислорода. Но главная причина раздражающего неудобства заключалась в другом – первый и последний раз, когда Тимофеева надевала эту одежду, она была не одна. Нежность ткани и натирающий в боку шов толкали в тяжелую темноту счастливых воспоминаний, царапали сердце остротой утраты и сковыривали в душе коросту со свежей незажившей раны. Три недели назад сильные ладони в россыпи веснушек стянули с нее эту мокрую рубашку и швырнули на пол душевой. Вечерние брюки из тяжелого черного атласа нашлись утром смятыми под раковиной, а портупея висела на крючке в ванной вплоть до новогодней ночи. Саше казалось, что целая вечность минула с того дня. Далеким и незнакомым звучал голос Антона, сообщающего ей по телефону дату похорон. Трусливыми и пустыми слышались Тимофеевой высказанные в ответ слова сочувствия. Она многократно возвращалась мыслями к тому диалогу, по нескольку раз на дню перебирала в памяти фразы, представляла варианты речи, искала другие способы демонстрации участия. И только сильнее закапывала себя в яму мучительной самокритики. Вот и сейчас перед премьерой «Заповедных топей» в светлом фойе Дома кино Алекс ожидала приезда Тельмана и компании, но разум ее продолжал проигрывать запись тяжелого разговора.

Куликов не отвечал больше суток. В очередной раз услышав «телефон абонента выключен», Саша отправила сообщение: «Мне очень жаль. Сочувствую насчет Петра Семеновича». Она хотела добавить что-то еще, написать, как за два коротких разговора, случившихся у нее с дедом Тохи, прониклась к неунывающему старику. Рассказать, что чувствовала, когда позвонили из больницы и сообщили о смерти бабушки. Но все слова казались мелкими, недостойными светлой памяти и глубокого горя. Она бы обняла рыжего великана и долго молча стояла, слушая биение сильного доброго сердца, но не знала даже города, откуда Тони был родом. Оставалось ждать, и давалось это оттого мучительно, что не нашлось даже мало-мальской рабочей суеты, в которую продюсер Тимофеева могла бы погрузиться с головой.

Вечером второго дня смартфон ожил. С экрана улыбалось фото рыжебородого весельчака, сделанное Алекс как-то во время одной из монтажных смен. Контрастом с улыбкой из прошлого голос в динамике звучал гулко, точно доносящийся сквозь бездонную пустоту шахты.

– Привет, – прошептала Саша, не зная, как начинают разговор со скорбящими.

– Здравствуй. Прости – не позвонил раньше.

– Тоха, мне очень жаль… – Голос сорвался в хрип, горло свело, а глаза защипало.

Трубка в ответ громко вздохнула или это были помехи на линии?

– Спасибо. – Антон говорил медленнее обычного, точно слова с трудом пробивались через упавшую на сердце тяжесть.

– Фильм приняли. Я перевела тебе остаток гонорара. – Фраза прозвучала по-деловому холодно, и Саша стиснула зубы, точно от сводящего скулы ледяного напитка.

– Спасибо, – повторил Антон и уже ровным безучастным тоном добавил: – Похороны в пятницу. Дальше мне надо будет еще кое-что решить. Так что вы там пока без меня обходитесь.

«Вы», – мысленно повторила Алекс. Куликов не сказал «ты», отстраняясь или просто придерживаясь заданной Тимофеевой деловой интонации?

– Если я могу чем-то помочь… – промямлила она и тут же укорила себя за очередную круглую формальную фразу.

– Спасибо, Сашка. – Знакомая теплота скользнула в голосе, и Алекс закусила губу от нахлынувшей грусти. – Я позвоню тебе позднее. – И он прервал разговор.

Шли дни. Вестей от Куликова не было. Алекс корила себя, что не поехала на похороны. Писала сочувствующие, трогательные сообщения, но стирала их, так и не отправив. Лежа одна в холодной постели, пыталась уловить запах Тони, но постельное белье пахло свежестью кондиционера. Вела долгие безмолвные диалоги, но ответом приходили слезы, скатывающиеся по скуле в выемку ушной раковины. В новогоднюю ночь, напившись на шумной вечеринке у Дэвида, Саша не удержалась и набрала номер любимого. Но длинные гудки не