Песнь бездны - Эмма Хамм

Но новой боли не появилось. Совсем.

Открыв глаза, она замерла в шоке, снова увидев перед собой Дайоса. Оскалив зубы и глядя черными глазами ей в самую душу, он стал ее живым щитом. Он дернулся опять, наклоняясь ближе, и его дыхание обдало ее лицо.

Он ничего не сказал. Вероятно, потому, что не знал, может ли она его слышать. Вместо этого он лишь поднял руку и прижал пальцы к губам, а потом к груди.

– Я люблю тебя, – сказал он знаком, которому она его не учила. Не могла даже предположить, откуда он его узнал.

– Ты в порядке? – прошептала она.

Он быстро кивнул, и она добавила:

– Избавься от него, и отнеси меня домой.

Он взглянул ей в глаза с таким теплым выражением, какого она никогда еще у него не видела. Словно знал, как ужасно было произносить эти слова, как сильно ей пришлось бороться с самой собой, чтобы их сказать. Аня никогда не думала, что ей доведется приказывать кому-то оборвать чужую жизнь. Но в то же время она знала, что нельзя оставлять Генерала в живых.

Это была одна из тех тем, которые они никогда не обсуждали. Когда Дайос спрятал ее за один из искореженных металлических столов и нырнул в воду, она повторила про себя все причины, по которым это было правильным поступком.

Если бы они отпустили Генерала, он нашел бы среди людей на спасательных кораблях своих сторонников. Перед ним развернули бы красную ковровую дорожку в любом другом городе, и он продолжил бы жить в том же духе, и ничего бы не изменилось.

Генерал начал кричать. Аня видела, как шевелятся его губы, как вздымается грудь на вдохе. Он направил пистолет на воду, и тот яростно дернулся, отражая его злость. Ане было немного страшно, что Дайос пострадает, но она знала, что ее ундина делал это уже много раз. Сражаться с ее народом было его призванием.

Если Генерал доберется до других городов, это уменьшит их шансы выйти с ними на контакт. Аня знала, что Бета уже молчала после нападения ундин и что ее отец не отправил им никакой помощи. Они не хотели иметь ничего общего с Альфой или с ее жителями. Оставалась только Гамма, а это было проблемой. Как бы давно они ни дружили с Тузом, Гамма все равно оставалась опасным местом. Жители этого города были преступниками, выброшенными на милость хищников и города без управления.

Ни правительства, ни полиции. Сплошное беззаконие.

Вода забурлила за спиной мужчины, которого она звала отцом. Он стоял, широко расставив ноги, словно был готов к любой атаке. Но он был всего лишь человеком.

А Дайос был куда больше простого человека.

Из воды появилась металлическая рука. На ее глазах каждый палец опустился на металлический пол, нашел опору, и за ними резко последовал весь остальной ундина – словно змея, нашедшая добычу. Изогнулся хвост, напряглись мышцы, вся его сила оказалась выставлена напоказ. Еще мгновение назад она видела только его макушку, и вот он уже накинулся на ее отца.

Огромная металлическая рука сомкнулась на запястье, и кости стали… неправильными. Пистолет упал на пол, но Генерал продолжал отбиваться здоровой рукой. Он не прекратил сопротивляться, даже когда рухнул на пол под весом огромного ундины.

Дайос обнажил зубы, все его плавники встали дыбом, дрожа и вибрируя от ненависти при виде человека, который принес его народу столько боли и страдания.

Аня знала, что ему хотелось растянуть удовольствие. Хотелось медленно содрать кожу с человека, разбившего столько сердец и семей. Но Дайос поднял на нее глаза, поймал ее взгляд сквозь пелену дыма и огня и дернул подбородком, веля ей не смотреть.

Но Ане казалось, что она обязана. Ей нужно было увидеть, что он сделает, потому что именно она его об этом попросила. Она приказала ему разобраться с ее отцом. Нет, он не был ей отцом. Мысли путались, сердце бешено колотилось в груди.

И тут Аня увидела, как Дайос опустил руку на лицо Генерала. Мышцы его груди и спины напряглись, хвост свился, набирая мощь, и она поняла…

Она поняла, что он собирался сделать.

Она отвернулась от этого зрелища и зажмурилась, даже зная, что не услышит, когда это случится. Ее воображение услужливо нарисовало все и так. Огромный ундина, который всегда ее защищал, только что раздавил в руке череп ее отца.

Ее сердце не должно было так колотиться, она не должна была так тяжело дышать. А может быть, должна была. Аня говорила себе, что никогда раньше не видела, чтобы Дайос вел себя как настоящий монстр. Разве не полагалось ей его за это ненавидеть? Бояться, что он был на такое способен? Он мог сделать это с ней в любой момент, и Аня не смогла бы его остановить.

Аня не знала, как долго она сидела, замерев, за тем искореженным столом, загородившим ее от всего мира. Все изменилось. Опять. Ее лицо и голова горели; казалось, на ней не осталось ни одного места без синяка. Каждый раз, когда она делала вдох, внутри что-то щемило, и ей было немного страшно, что это было сломанное ребро.

Все это было чересчур. Она не могла думать обо всем сразу и не сойти с ума. А может, она просто ударилась головой. Ей-то откуда было знать?

На ее ноги легли холодные ладони, и она открыла глаза. Он сидел в воде перед ней и ждал, когда она посмотрит на него. В его темных глазах было столько терпения и доброты, что ее собственные защипало от слез.

Он смотрел на нее так, словно она создала Вселенную. Словно он знал, что только что напугал ее, и терпеливо ждал на другом берегу.

Теперь они не могли даже общаться. Аня не могла попросить у него утешения, хотя все это было ужасно. Потому что она только что чуть не погибла, и они никогда не встретились бы снова, не улыбнись им удача. Она хотела услышать, как он скажет ей, что он тоже в порядке и что с ней все будет хорошо. Что вместе они все это переживут.

Вместо этого она услышала еле заметный звон в ушах и увидела, как движутся его потрескавшиеся губы. Но она не могла читать по ним. Может, для нее это и вовсе были не слова. Ей не было понятно, где начинались и заканчивались слоги. Она не могла читать по