Песнь бездны - Эмма Хамм

Чувствуя себя совершенно сломленным, Дайос кивнул младшему и встретился взглядом с его отцом.

– Фортис, проследи, чтобы все, кто должен выбраться, выбрались. Собери наших, дай им знать, что выживших нельзя убивать.

– Хорошо. Все будут в безопасности до прибытия твоего брата.

Дайос повернулся к городу и снова почувствовал боль – словно зазубренный нож вонзили в грудь. Он даже не догадывался, как больно будет потерять ее. Пошел ли бы он на такой риск, если бы знал?

Он вслепую нырнул в песчаное облако, ощупью находя рваные края металла. Они царапали его нежные перепонки и кололи подушечки пальцев. Несмотря на всю боль, он знал, что сделал бы все это еще тысячу раз, только чтобы сохранить в своей груди воспоминания о ней. Он все отдал бы, чтобы коснуться ее золотых локонов.

Все вокруг него было залито светом пламени, но Дайос видел только лучики в уголках ее глаз, когда она улыбалась ему. Вспоминал, как она не боялась его приступов злости и верила, что он никакой не монстр. Хотя он был именно монстром. Даже когда он пытался заставить ее себя ненавидеть.

Аня с самого начала смотрела на него с заботой и любовью. Не как на домашнее животное или какое-то странное морское создание, а как на мужчину, который видел столько всего в этой жизни. И она знала, каково это.

Над его головой еще оставался воздух. Огонь там тоже горел, но и воздух пока не кончился.

Чувствуя, как немеют жабры, он заглянул в комнату. Взрыв разорвал металлический пол пополам, и бо́льшую часть помещения уже затопило. Но из-за того, что пол раскололся надвое, комната словно бы накренилась, и часть ее все еще оставалась сухой. Даже внушительная часть, он бы сказал. Вода уходила в трубы и хлестала дальше в город. Судя по приглушенным крикам, он подозревал, что там затапливало нижние уровни и что многим людям не суждено было выбраться.

Ему должно было быть их жаль. В конце концов, он влюбился в одну из них. Но он не чувствовал… вообще ничего.

Выбравшись из воды, Дайос обвел взглядом комнату. Он помнил, что в ней должны были быть стены. По крайней мере, ему так казалось, когда он смотрел Аниными глазами. Но стен больше не было. Только обломки и потолок, который грозил вот-вот обвалиться.

В разломе в полу образовалась небольшая река, по которой он мог пробраться дальше в комнату; именно это он и сделал. Дайос медленно плыл по течению, избегая мест, где в воду упали провода, разбрасывающие ослепительно-белые искры, жгущие кожу.

Зашипев, он резко обернулся, заметив впереди какое-то движение. Звякнул металл, послышался тихий стон.

Если там кто-то еще выжил, он собирался разорвать его на куски. Насилие приглушило бы боль от утерянной любви. Дайос искупался бы в крови врагов и залил алым пол, дабы почтить ее жертву.

Выбравшись из воды, он вытряхнул всю воду из жабр. В нос ему тут же ударил запах дыма и горелых проводов. Комната должна была вот-вот развалиться. Следовало скорее найти ее тело и выметаться.

Но сначала он хотел утолить жажду крови.

Ухватившись за искореженный, изогнутый кусок металла, Дайос скинул его со спрятавшегося под ним человека. Оскаленные зубы, пылающие красные огни – он знал, что был гигантским глубинным монстром, которого испугались бы даже самые отчаянные храбрецы.

Но под опаленным, изуродованным металлом лежал вовсе не враг. Там свернулась клубочком, словно в яйце, маленькая светловолосая девушка. Дар богов.

Вся его ярость мгновенно улетучилась, Дайос даже не смог держаться вертикально, потому что его хвост свело судорогой. Внезапно он опустился прямо перед ней, взял ее лицо в ладони – холодную, металлическую, и теплую, свою.

– Аня? – прошептал он дрожащим голосом. Он был уверен, что слышал стон из этого угла. И кажется, ее грудь шевельнулась от слабого дыхания. – Калон? Пожалуйста, скажи мне, что ты жива.

Еще один стон, и на этот раз она пошевелила головой. Ее лицо было залито кровью от порезов из-за разбившейся линзы на ее лбу и щеке. Полосы крови покрывали макушку, где расплющило Битси. Маленький дроид была неподвижна, и трудно было сказать, оживет ли она когда-нибудь снова.

Притянув Аню к себе, Дайос привалился спиной к стене и обнял ее, окружив хвостом и закрыв собственным телом, чтобы не достала ни одна искра.

Его трясло. Он так сильно дрожал, что сам испугался, как бы не причинить ей вред. Но он прижал ее ближе, положил подбородок ей на голову и почувствовал, как по его щекам катятся горячие слезы.

Раскачиваясь взад и вперед, Дайос попытался совладать с бурей чувств, но она все не утихала. Это был бешеный смерч из безумия, надежды, облегчения и любви.

Столько любви.

Все это волной прокатилось по его телу, и он прижался губами к Аниной макушке, чувствуя, как девушка медленно приходит в себя. Он нашел ее. Успел найти до того, как потерял навсегда, и не знал, какого бога благодарить за ее жизнь. Пусть она была вся в крови, пусть даже она была другой, его ничего не волновало. Даже если бы она изменилась после ранения в голову, он все равно оберегал бы ее до конца ее жизни.

Ему достаточно было просто знать, что она дышит. Больше ничто и никогда не смело ей угрожать.

Аня дышала коротко и часто, и он обхватил ее плотнее. Все еще не доверяя металлической руке, Дайос держал ее подальше от Ани, чтобы не придавить ненароком.

Он снова прижался губами к ее волосам, чувствуя вкус ее крови.

– Просыпайся, моя калон, – прошептал он, не узнавая собственного голоса. – Тебе пора просыпаться, любовь моя. Нам нужно уплывать, пока этот город не забрал нас с собой.

Последовал еще один стон, а потом в ее теле что-то изменилось. Она сгруппировалась, как могут только те, кто не спит.

– Дайос? – спросила она, даже не открыв до конца глаза.

Он отклонился назад, пытаясь дать ей пространство, но в то же время не в силах ее отпустить.

– Моя калон, – повторил он, задыхаясь от облегчения. – Вот так. Вот ты где.

– Дайос? – повторила она, напрягаясь сильнее. – Я не слышу… Где Битси?

Он побоялся вытаскивать осколки из ее щеки. Целитель из него был никудышный, и помогать справляться с болью он тоже не умел. От одной только мысли, что ей станет еще больнее, тем более от его руки, стало дурно.

Поэтому он поднял обе руки, чтобы она видела его слова.

– Сломана.