Песнь бездны - Эмма Хамм

такая, где живет, как долго тебе помогала. И я прекрасно знал, где ты была, когда тебя похитил монстр. Но все же так прекрасно складывалось, разве нет? У меня была дочь, которая дала мне повод продолжать сражаться с монстрами в этом океане. Ты могла бы остаться с ними, и я бы тебя не тронул. Ну, насколько можно не трогать дочь, которая выбрала не ту сторону в войне. – Отец пожал плечами. – Но тебе приспичило вернуться.

Сколько еще оставалось до взрыва? Точно меньше двадцати минут. Какое-то время у нее заняло высвобождение ундин из колб, но какое именно? Ей-то казалось, что все пролетело за минуту, но наверняка прошло куда больше.

– Ну конечно я вернулась, – сказала она. – Когда мне рассказали, чем ты тут занимаешься, стало ясно, что только я смогу тебя остановить.

– Что остановить? Смерть двоих ундин? – Его губы скривились в жестокой улыбке. – Ну да, они уплывут и проживут еще пару лет. Наловлю новых.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у тебя это не вышло.

– О, не сомневаюсь. Ты всегда была упрямой дурой.

И тут она заметила, что он положил руку себе на пояс. Его пальцы поигрывали рукоятью пистолета. И что она может поделать? Оставалось только продолжать разговор.

– Что, застрелишь меня, пап? – бросила она, потому что другого оружия у нее не было. – Серьезно? Собственную дочь?

– Жаль, что ты вбила себе в голову, будто ундины тоже люди. Когда ты вернулась, я увидел запись твоего похищения и понял, что тебе промыли мозги. Потом взвыла тревога, и у меня возникло нехорошее предчувствие. Боль, словно я знал, что вот-вот потеряю дочь. А потом я нашел тебя здесь мертвой, потому что ты попыталась их освободить, а они убили тебя, убегая. – Он покачал головой, доставая пистолет и целясь ей в голову. – Но город всегда будет помнить тебя.

– Зачем? – спросила она с отчаянием, зная, что сейчас умрет, но все равно желая знать причину. – Зачем убивать меня? Зачем тебе все эти проблемы?

– Потому что мне всегда нужно было лицо! – ответил он, брызгая слюной. – Твоя мать тоже никогда этого не понимала. Я годами за ней гонялся. Годами объяснял, что стану следующим Генералом, а она будет рядом со мной. Только у величайших Генералов Альфы были такие прекрасные жены. Вместе с ней я стал бы богом в их глазах!

– Мама не хотела выходить за тебя?

Не то чтобы это было очень важно, но Ане нужно было, чтобы он продолжал говорить.

– Нет, не хотела. – Его лицо перекосилось, словно он пытался изобразить печаль. – Но когда твой отец трагически погиб в страшной аварии, у нее не было другого выбора, кроме как приползти ко мне. Из нее получилась бы прекрасная невеста, но она предпочла трусливо перерезать вены в треклятой ванной! Если уж так хотелось сдохнуть, я мог бы сделать из нее мученицу, так нет же, даже этого она мне не позволила. К счастью, у меня уже была замена.

Битси обвела руку ее отца кружком и подписала: «Щелк». Отец снял пистолет с предохранителя. Он и правда собирался ее застрелить. Всадить пулю ей в голову. И ничто не могло ему помешать.

– Мама покончила с собой? – прошептала Аня, отшатнувшись, словно эти слова причинили ей физическую боль. На самом деле она просто не могла переварить столько новой информации. – И ты даже мне не отец?

– Нет. Но куда проще было сказать тебе, что твой. Чтобы ты не возникала все эти годы. – Он обвел ее силуэт стволом пистолета. – Выглядишь в точности как она. Золотая мечта Альфы. Живое доказательство, что в нашем городе рождается только красота. В былые века тебя почитали бы, как святую. Может, даже считали бы, что тебя к нам послал сам Бог. Ты это понимаешь? Ты всегда так умело носила свою красоту. Прямо как она.

Нет. Неправда. Она никогда не хотела себе такой внешности, и внимание ей тоже было совершенно не нужно.

– Но потом я дотронулась до того, что запретили трогать, – прошептала она. – И перестала быть идеальной.

Битси показала ей картинку, где один человек обнимал другого. Странно, но Аня совсем забыла, что дроид сидит у нее на голове. Она так привыкла читать по губам отца, что даже не заметила, что читает слова у себя перед глазами. Она просто… существовала.

Ее плечи устало опустились, признавая поражение, и Генерал закинул голову назад, заливаясь смехом, – резким и жестоким наверняка.

– Да, подпортила ты себя. К моему удивлению, кстати, тебя после этого стали любить только сильнее. Даже странно, я-то думал, все поймут, насколько ты сломанная, но нет. Они любили тебя, потому что ты была маленькой покалеченной птичкой, которую им полагалось оберегать.

– Я никогда не была сломанной. – Она крепче сжала пальцы на рукояти скальпеля, напоминая себе, что не беззащитна. – Я стала куда сильнее. Жаль, что вы этого не заметили, Генерал. Но позвольте сказать вам, что я стала чем-то большим, чем вы могли себе представить.

– Я учту. Передам им, что это были твои последние слова. Им понравится.

Он снова нацелил пистолет ей в голову, и она почувствовала, что момент настал. Что вот сейчас все случится, и если она правильно рассчитала, то спасет их всех.

Легкая улыбка на ее лице сбила его с толку.

– Чему ты улыбаешься? – рыкнул он.

– Вы не знаете всего на свете, Генерал. Как бы вам ни нравилось в это верить.

– У меня глаза повсюду. Даже на вашей маленькой станции. Я знаю, что они плывут за тобой, и мы будем готовы поприветствовать их всей огненной мощью этого города. Я уничтожу их и стану Генералом, которого история никогда не забудет.

– Конечно, – кивнула она. – Если бы только я не запалила взрывчатку.

– Какую взрывчатку? – Его лицо перекосилось, и он обернулся, дав ей крохотный шанс.

Аня бросилась бежать. Прыгнув за один из столов, она опрокинула его. Столешница задергалась, и Аня могла только догадываться, что отец стрелял по ней. Между ними было достаточно металла, чтобы она на пару минут оказалась в безопасности, пусть и спиной к стене. Лучшего шанса пережить взрыв у нее не было.

Шепотом отсчитывая последние минуты, она позволила себе окунуться в воспоминания о Дайосе. Все это время она изо всех сил старалась не думать о нем, потому что в этих мыслях было легко потеряться и забыть, зачем она здесь.

Но вот теперь можно было вспомнить удивление на лице Дайоса, когда она его касалась. То, как мягко он проводил пальцами по