Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон

– Утром она была расстроена. Я просто хотел узнать… Она… еще сердится на меня? Нужно было дождаться, пока все проснутся, но я страшно проголодался и не хотел никого тревожить. – Он покраснел, одернул полы своей курточки. – Кажется, она испугалась за меня, но я просто убежал с братьями Гарриман. Думаете, она на меня сердится?

Бутч кивнул в направлении запертой двери в спальню:

– Может, тебе самому у нее спросить? Она все утро молчит.

Огастес снова помедлил:

– Может, с графом что-то случилось?

Бутч нахмурился:

– О чем это ты?

– Просто об этом говорила миссис Гарриман. Но она велела нам выйти из-за стола.

Бутч потрясенно взглянул на мальчика, а потом повернулся к Вану и Гарри.

– Я ничего такого не знаю, Гас, – сказал он.

– Я спрошу у мамы, – прошептал Огастес и постучался.

Джейн тут же открыла Огастесу, впустила его и сразу заперла за ним дверь, даже не выглянув в гостиную.

Какое-то время Бутч просто глядел на запертую дверь спальни. Сердце у него налилось тяжестью, руки словно оледенели.

– Что вам двоим об этом известно? – спросил он у мужчин, молча сидевших с ним рядом.

Ему ответил Сандэнс:

– Я не заглядывал в газеты. Решил, что лучше ничего не знать, по крайней мере пока не доберемся до Солт-Лейк-Сити. Но ты не тревожься. Я Уэртога и пальцем не тронул. Мне было лень, да и время неподходящее.

– Позови официанта, Ван. У них должны быть газеты из всех городов, которые мы проезжали. Если новости серьезные, о них напишут по всей стране.

Ван помялся, раскрыл было рот, но все же решил промолчать. Он вышел и уже через несколько минут вернулся с кипой газет.

Они мгновенно отыскали то, что их интересовало.

Сандэнс сунул газету под нос Вану:

– Читай давай. А потом скажешь, что ты об этом думаешь.

– Я не так уж здорово читаю, Гарри. Давай сам.

Гарри встряхнул газету и прочитал: «В четверг, 18 июля, в недавно открывшейся гостинице “Плаза” на Пятой авеню произошло убийство. Граф Уэртогский был найден мертвым в своем номере. Его застрелили».

Ван взял у него газету и, шевеля губами, прочел остальное. А потом опустил газетный лист, взглянул на Бутча, на Сандэнса и пожал плечами:

– Туда ему и дорожка. Значит, нам больше не о чем тревожиться.

Бутч молча смотрел на брата, и в груди у него растекалось давно знакомое ему чувство беспомощности.

Ван ухмыльнулся, то ли смущенно, то ли самодовольно, но в нем уже вскипела потребность обо всем рассказать, во всем признаться. А может, ему просто хотелось похвалиться, какой он расторопный.

– Я знал, что это нужно сделать. Как ты и сказал, Сандэнс. И сделал. Все спланировал. Прямо как вот этот наш босс. Обставил все, будто это была кража, но что-то пошло не так. Вышел оттуда с тысячей фунтов в кармане. Но будет даже больше, если продать запонки. Они не из дешевых.

Бутч медленно поднялся на ноги. Он не мог больше сидеть. Он чувствовал, как его затопило волной ужаса.

– Ох, Ван, – прошептал он. – Ох, брат. Это я не сумею исправить.

Сандэнс сидел с каменным лицом, зато Ван явно занервничал. Не дождавшись, пока Бутч снова сядет, он заговорил, но голос его звучал так тихо, что Бутчу пришлось задержать дыхание, чтобы все расслышать:

– Тебе не надо ничего исправлять. Это было просто. Я узнал, что он остановился в «Плазе». Там ведь и Джейн собиралась остановиться? А потом просто выждал. Если тебе нужно кого-то убить, это несложно. И я ведь знал, что мы… Что ты… Правда хотел его прикончить.

– Ты… убил… графа Уэртогского, – сам себе не веря, сказал Бутч.

– Да, брат. Я.

Бутч молчал, и Ван поспешил заполнить паузу:

– Я просто пошел за ним наверх. И постучал к нему в дверь.

Бутч живо представил себе эту картину, и в животе у него похолодело от ужаса. Он не хотел слушать дальше, но Вану не терпелось все рассказать.

– Знаешь, что самое смешное? Он назвал меня мистером Солтом. Он решил, что я – это ты, брат. Решил, что она тебя подослала. Джейн. Он впустил меня, и тут уж я не стал медлить. Не стал нервничать и собираться с духом. Я просто достал ствол и прикончил его. Пиф-паф. Он не мучился. Он даже не понял, что это было. Я не был с ним жесток. Я знаю, ты не любишь, когда я веду себя жестоко. Потом я немного разбросал вещи. Взял все, что влезло в его чемодан, и ушел. Решил проблему. – Он постучал пальцем по газете, лежавшей на самом верху стопки. – У них нет улик. В газете сказано только, что его убили. Они не знают, кто это сделал. Он просто мертв. И теперь Джейн и Огастес могут свободно вздохнуть. И ты тоже. Я оказал тебе услугу. Я всегда тебе помогаю, а вот ты мне не всегда платишь тем же.

Его объявление было встречено вовсе не так, как он ожидал, и теперь он уже заикался, бормотал, снова играя свою прежнюю роль, зализывая открывшиеся старые раны:

– Разве не ты говорил, что некоторых людей просто нужно убивать? А, Сандэнс? – Теперь его голос звучал гораздо громче, в нем слышалась дрожь.

– Тише, – бросил Сандэнс. – У нас тут нервная женщина и ребенок. И их от тебя отделяет слишком тонкая стенка.

– Я вообще не собирался рассказывать, – шепотом продолжал Ван. – Я хотел все скрыть. Но вы так занервничали. И я решил вас успокоить.

– Когда ты это сделал? – перебил Бутч.

– За день до отъезда. Решил, что так лучше всего. Чтобы не болтаться после этого по городу. И потом, больше никто ничего не делал.

– И ты взял все в свои руки.

– Вот именно. Иногда ты и сам не знаешь, что правильнее всего, Бутч. Как в тот раз, когда ты хотел сдаться. Я просто пытаюсь тебе помочь. Я всегда только этого и хотел.

– Вот же дерьмо, – прошипел Сандэнс.

– Ты просто поехал в «Плазу». – Бутч решил начать с самого начала. Он хотел услышать все, в мельчайших подробностях.

– Ага. Сел на паром. Потом на трамвай. Я ж теперь городской житель. – Он хмыкнул. – Одолжил один из твоих модных костюмчиков, чтобы выглядеть как надо. Тот, желтый, кашемировый. Он и сидит хорошо. Ты даже не заметил, что я его взял.

– Потому что это не мои костюмы.

Ван даже не дослушал:

– Я выпил. Почитал газету. Выкурил лучшую сигару в своей жизни. У них там неплохой такой вестибюль. Очень уютно. Увидел, как