Играя с ветром - Евсения Медведева

придём в больничку и вежливо попросим медицинскую карту некой гражданки? Или фотку покажем? У меня есть, если что. Ты хоть знаешь, как её сестру зовут? Чёрт, да что мы вообще о ней знаем?

– Диля, – Люся благодарственно махнула мужчине в форме, оставшемуся у ворот, и потащила меня в сторону, куда указал наш сопровождающий. – Диляра Равильевна Кончеева, по данным Кирилла. Только вот меня знаешь что смущает?

– Что? – я уже знатно запыхалась, пытаясь не отставать от подруги.

– А то, что этот распущенный мерзавец слишком просто выдал мне эту информацию, – Люся внезапно остановилась, а я со всей дури впечаталась лицом в её спину.

– Курочкина, я вообще-то беременная! А ты меня как авоську мотыляешь, – захныкала я, борясь с желанием отлупить эту стерву прямо на улице. – Короче, давай придерживаться нашего плана? Собираем доказательства беременности её сестры, вываливаем всё на стол Лёвы, а потом смотрим, как он целует…

– Фу! Ника, давай без этих ваших подробностей! У нас есть полтора часа, чтобы покинуть город, поэтому шевели булками. Не нравится мне этот мужик, смотрит так, будто я ему на выходе почку должна буду отдать, – подруга всё оборачивалась, пока сопровождающий в форме не растворился в зелени кустарников.

Мы шли по узкому тротуарчику, лавируя между толпами мамочек с колясками. Пялились на серые хрущевки, магазин с ностальгическим названием «Аннушка», парикмахерскую «Мария» и стоматологию «Лебёдушка». И вроде всё знакомо было, но в то же время уже давно забыто. Словно на экскурсию во временную петлю напросилась, постоянно сравнивая с привычной для себя реальностью. Нет, пятиэтажки ещё живы и, вполне возможно, простоят дольше, чем некоторые картонные новостройки, но теперь их можно встретить лишь в спальных районах. А вот центральная часть всё больше похожа на обёртку от конфеты, хотя все знают, что чем красивее фантик, тем отвратительнее начинка. А здесь всё наоборот.

– Люсенька, а может, тут продают то вкусное малиновое мороженое в картонном стаканчике, сверху ещё была бумажка, которую непременно нужно было облизать!

– Ага, и жареные пирожки с повидлом, – мечтательно протянула Люся. – Хватит говорить о жратве, я и так голодная. А мне кровь из носа надо влезть в новое платье!

– Да ты и так уже в воблу сушеную превратилась, – я стала прыгать вокруг подружки, рассматривая тяжелую соблазнительную грудь, вполне себе тонкую талию и такие аппетитные бёдра, за которые так и хочется ухватиться. – Так и скажи, что для Чибисовая стараешься.

– Он мент, а я с ними завязала лет пятнадцать назад. Меня до сих пор подташнивать начинает, когда слышу фамилию Баранов!

– Да забудь ты своего Бяшу, нет его! Люсь, а Люсь? Ну признайся, Чибисов же тебе нравится? – я обняла подругу, заглядывая в глаза. А там было на что посмотреть. Фейерверки, искры и явно нескромные мысли старой девственницы, потому что щёки её стали красными, как ташкентский томат. – Я же вижу, что нравится.

– Ника, загибай пальцы, – Люся нырнула в дыру металлического заборчика, где за пышной тополиной кроной появилось типичное больничное здание. – Он меня младше, это во-первых. Во-вторых, он мент, а в-третьих, фамилия у него звериная, это ли не знамение? И вообще, ты его не знаешь толком. А знала бы, Ветер, ни за что не уговаривала бы ввязываться в эту авантюру.

– Авантюру? Курочкина, вы пипец как похожи. Просто слушай, где кипиш, драка или отвязные конкурсы, там и Люся! Все это знают. Ты можешь сколько угодно прятаться за строгим костюмом, но шальная императрица из тебя так и прёт.

– Я адвокат! Мне не положено… Вот это вот всё… НЕ ПОЛОЖЕНО! И шальная императрица осталась в лохматых нулевых, поэтому заткнись и вспомни, зачем мы сюда приехали.

– Дура ты, а не адвокат, Люсинда! – я не удержалась и шлёпнула эту адвокатку по заднице. – А не ты ли мне морали читала, чтобы я не тянула Дония за уши к идеалу? А?

– И что, прям не идеал он у тебя? – Люся на всякий случай отбежала, чтобы снова не получить. – Идеал же, ну? Для тебя так точно.

– Вот и я говорю тебе, что Чибисов твой – идеал! Для тебя. Тебе же с ним никогда не станет скучно, Люсенька.

– Ага! Мало я Баранова из коек потаскух вытаскивала? Мало я его на своем горбу пьяного домой носила? Мало? Нет, подруга моя любимая, мой идеал как минимум не мент, – Люся открыла дверь и втолкнула мне в типичное больничное фойе. – Легенду помнишь?

– Помню, – я горько вздохнула и достала из рюкзака толстую больничную карту, в которой была тонна анализов, спасибо параноидальной скрупулёзности дядюшки Дония.

Люся стала звонить по номеру, что отрыла для нас Анечка, которой стало так стыдно, что она не помогла нам. Некая Валентина Ефимовна Ткачук, местная акушерка, славилась на всю округу волшебными ручками и доброй сотней забеременевших без ЭКО. На это и решено было давить.

Подруга встретила грузную женщину с распростертыми объятиями, попутно вкладывая в её карман конвертик.

Моя чудо-женщина, она же Людмила Аркадьевна, и продохнуть Валентине Ефимовне не позволяла, осыпая историями, жалобами и дикими надеждами, что она сможет понять природу моих обмороков. И даже я поразилась её убедительности, а застывшие в глазах слёзы сейчас смогли бы растопить даже айсберг, потопивший Титаник.

Женщина улыбалась, листая талмуд моей карты, а потом махнула в сторону гинекологического кресла. А мне хотелось расплакаться… Опять! Люська подбадривала меня, медленно продвигаясь к старенькому компьютеру на дальнем столе у окна.

– У меня рука лёгкая, – прошептала женщина, звякая металлическими инструментами.

Боже! Что, даже не одноразовые…

– Не бойся, Никуся! – Люся говорила слишком громко, очевидно, маскируя клацанье клавиш.

– А чего бояться? Чай не барыня. Все бабоньки через это проходят, и ты пройдешь. Уж с подводной лодки-то не спрыгнуть.

– Это точно! – пока я, как очумевшая амеба, с раскоряченными в разные стороны ногами сверкала детородным органом, Люся, не имея никакой совести, скакала от радости за спиной Валентины Ефимовны.

Мы ещё минут двадцать конспектировали перечень анализов, которые необходимо было сдать для полноты картины, а после не совсем вежливо и подозрительно поспешно распрощались с врачом, оставив её в лёгком недоумении. Мы практически бегом бросились в сторону выезда из города, ощущая панику и паранойю из-за болота лжи, куда нас затянуло. Ладно… Сами пошли этой скользкой тропкой.

– Люся, я не могу больше! – стонала я, уже еле перебирая ногами. – Она же не побежит за нами.

– Ника, давай просто выберемся отсюда? – Люся все время оглядывалась и ни на секунду не выпускала моей ладони. А когда вдалеке показались ворота проходной, она чуть замедлила шаг.

– Ты всё сфотографировала?