10000 миль, чтобы найти тебя - Мерседес Рон

моими, он снова отстранился и потребовал от меня того же. Я вновь покачала головой, полностью лишившись дара речи от неописуемого удовольствия, которое он мне доставлял.

Он вошел так глубоко, что я вскрикнула. Алекс прикрыл мне рот рукой, чтобы с моих губ больше не сорвалось ни звука.

– Да скажи ты уже, черт побери. Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, знаю, что ты чувствуешь то же самое, – он снова проник в меня. Алекс вспотел, придерживая меня за задницу и полностью поднимая мой вес, но, похоже, ему не хотелось менять позу. Алекс хотел и дальше входить в меня таким образом, потому что чувствовал, как глубоко проникал в меня, ощущая это всем своим телом.

Я больше не могла сдерживаться.

Прошло слишком много времени, слишком много событий, слишком много месяцев, что мы с ним не виделись.

Я достигла оргазма, когда он в очередной раз вошел в меня до предела, Алекс накрыл мой рот своим, проглатывая мои крики, ускоряя свои толчки, пока, наконец, не присоединился ко мне. Он крепко держал меня даже после того, как все закончилось.

Алекс содрогался надо мной, прямо рядом с моим телом. Я вцепилась руками в его влажные волосы, желая сказать, что люблю его, желая обнять его и сказать, как сильно скучала.

Однако, вопреки всему этому, не стала этого делать.

Через несколько минут он вышел из меня и позволил мне осторожно соскользнуть, пока мои ноги не коснулись пола.

Я собрала свое нижнее белье и опустила юбку к ногам.

Алекс провел рукой по волосам, отстраняясь от меня и собирая свою одежду, повторив за мной.

Он на минуту ушел в ванную, пока я расчесывала волосы пальцами.

Что мы наделали?

Когда Алекс вышел, мы стояли, глядя друг на друга, не зная, что сказать. По крайней мере, в моем случае ситуация обстояла именно так.

– Когда осмелишься проявить храбрость, будет уже поздно, – сказал он, смотря на меня с сожалением.

Он обнял меня перед тем, как выйти из комнаты, оставив меня там наедине с множеством вопросов и мыслей, что порхали у меня в голове подобно птице в клетке.

Почему было так страшно признать свои чувства к нему?

И почему только так боялась позволить ему полюбить меня?

Я снова провела рукой по юбке и после того, как, оглядевшись в зеркале, убедилась, что выгляжу подобающе, вышла в коридор, делая вид, что ничего не произошло.

38

Мэгги

Отцом моего ребенка оказался Малькольм.

Снова посмотрела на конверт с результатами, который мне только что принесли из лаборатории. Я была одна в палате, не считая моего сына, который мирно посапывал у меня на руках.

Не могу в это поверить.

Это неправда. Только не тогда, когда наши отношения с Нейтом наконец наладились. Не тогда, когда мы наконец были счастливы.

Я смотрела на своего сына, и мои глаза тут же наполнились слезами, а после нежно погладила его по щеке, пытаясь найти хоть какое-то сходство с Малькольмом, но все было тщетно. Он – копия своей мамы.

Что сказать Нейту? К чему все это приведет?

На ум пришли мои друзья, у которых были дети и которые разошлись со своими партнерами… Мигом вспомнились все истории, которые мне доводилось слышать по мере взросления: войны за опеку, совместные выходные, бессонные ночи, когда накручиваешь себя – а вдруг твой ребенок заболел и не может быть сейчас с тобой, потому что проводит время с отцом, вопреки тому, что единственное, чего бы ему хотелось, – быть в твоих объятиях.

Желание защитить его охватило меня, от чего я лишь крепче сжала ребенка.

Мне не хотелось всего этого ни для него, ни для себя.

Дверь открылась, и в комнату вошел улыбающийся Нейт, который остановился у моей кровати.

Он замер, увидев, что я плачу.

Парень перевел глаза в сторону ребенка, которого еще несколько минут назад считал своим. Я слышала, как его сердце разбилось на тысячи осколков, пока сама лежала в постели и хотела стать клеем, который их склеит.

Нейт не заслуживал ничего подобного. Никто из нас не заслуживал.

Он подошел ко мне вплотную и обхватил рукой голову малыша Нейта.

– Не плачь, Мэгги, все в порядке, – утешал он меня, собирая мои слезы пальцами и заставляя грустную улыбку появиться на своих красивых губах. – Я буду любить его как своего.

Рыдание само собой вырвалось из глубин моей души, и Нейт обнял меня, продолжая настаивать, чтобы я успокоилась.

– Не плачь, прошу, – просил он меня, хотяи сам был сломлен.

– Это несправедливо.

Я буквально видела, как мое будущее меняется в одночасье: Малькольм неизбежно станет частью моей жизни, дни рождения, Рождество, первые разы, да буквально все… будет разделено.

– Все будет хорошо, морковка, не плачь. Все будет хорошо… – настаивал он.

Я вытерла слезы руками и поискала его взгляд своим.

Его глаза и щеки были влажными… когда Нейт обнимал меня… когда я сжималась в его объятиях, он тоже плакал.

– Нейт… – мой голос сорвался. – Понимаю, ты не хочешь…

Нейт покачал головой.

– Это не отменяет моих чувств к тебе или к нему. Он мой сын, мне все равно, что не я его биологический отец, я буду его отцом! Буду, даже если нам придется разделить это.

Я позволила своим легким наполниться воздухом.

– Но Нейт…

– Я сошелся с тобой не потому, что ты была беременна, Мэгги. Я вернулся к тебе, потому что люблю тебя, потому что причинил тебе так много боли и знаю, что это произошло во многом по моей вине. Этот ребенок должен был быть нашим, и если и вышло не так, то только потому, что я бросил тебя… Никогда не прощу себя за то, что сделал, но сейчас мой шанс загладить вину, доказать тебе, что я собираюсь стать лучше. Все, что является частью тебя, является и частью меня.

Я поняла, что он имел в виду. Поняла, что он любит меня, как только увидела боль в его глазах от ощущения, что его сын ускользает от него и он ничего не мог сделать, чтобы это изменить.

Нейт взял малыша у меня из рук и осторожно крепко обнял его, поцеловав его в маленькую макушку.

– Я поговорю с Малькольмом, – сказал он, чем в очередной раз удивил меня. – Нам пора уладить наши разногласия, раз нашим жизням суждено идти бок о бок.

Мне не хотелось, чтобы это произошло без моего присутствия. Не хотелось, чтобы Малькольм и Нейт сидели и обсуждали, как им предстоит заниматься совместным