10000 миль, чтобы найти тебя - Мерседес Рон

– Вы уже знаете, кто отец? – возможно, мой вопрос прозвучал чересчур резко.

Черт побери, я нервничал, и иногда, когда это происходило со мной, мой фильтр мозг-рот барахлил и не работал так, как следовало бы.

– Нам сообщат результат завтра. – Мэгги держалась спокойно, хотя по ее глазам было видно, что все было совсем не так.

Если отцом окажется Малькольм, они будут в весьма затруднительном положении.

Я не разговаривал со своим бывшим лучшим другом с тех пор, как мы встретились на Бали. Даже начал задаваться вопросом, было ли мое решение оборвать с ним общение правильным, или он тоже заслуживал прощения, прямо как Нейт поступил с Мэгги. Пришлось развеять эти мысли и снова сосредоточиться на новорожденном.

Он очень красивый… и хрупкий.

Такой хрупкий, что мне внезапно стало необходимо вернуть его матери, чтобы случайно не навредить ему.

– Он очаровательный, – сказал я, протягивая ей малыша, и как раз в этот момент в палате появился Нейт.

– Ты здесь! – воскликнул он и с разочарованием подошел к тому месту, где я стоял рядом с его девушкой. – Твою мать, я все пропустил!

Пришлось закатить глаза.

– Это не шоу, Нейт.

– Мне так хотелось застать момент, когда ты проявишь себя как живой человек. Говорят, что, когда впервые заводишь ребенка, все проблемы разом уходят на второй план?

– Нейт, заткнись, – перебил его я, не в силах оторвать взгляда от Никки.

Черт… и почему только она такая красивая? Никки подстриглась, и теперь ее распущенные волосы ниспадали до уровня груди, которая была скрыта под облегающим топом с короткими рукавами, что сопровождался длинной юбкой, той самой, которую она частенько носила на Бали.

Поднимаясь взглядом по ее телу, мои глаза неизбежно встретились с ее. И ее лицо, так же, как и мое, скрывало истинные чувства.

– Алекс, не против, если мы поговорим минутку наедине? – спросила она меня, и невозможно было не уловить нервозность в ее голосе.

Я с серьезным видом посмотрел на нее, взвешивая, хочу ли разговаривать с ней или нет.

– Буквально мгновение, – настаивала она.

Кивнув наконец, мы собрались выйти из палаты. Я держал дверь открытой, чтобы дать ей пройти первой, и когда мы оказались в коридоре, она, похоже, действительно немного нервничала, видя, что это не то место, где мы могли бы поговорить.

Я вздохнул и попросил ее пойти за мной.

У меня не ушло много времени на то, чтобы найти свободную комнату, мы вошли, и я закрыл дверь, чтобы нас не смогли подслушать или, что было более вероятно, выгнать оттуда.

– Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня, – начал я хриплым голосом.

Никки замешкалась, прежде чем заговорила:

– Думала, Мэгги предупредила тебя, – ответила она, и внешне можно было сказать, что она отлично контролировала свой тон, но мне было прекрасно известно, Никки нервничала куда сильнее, чем показывала.

– Ведь ты собиралась написать мне, не так ли? – спросил я, начиная раздражаться с каждой минутой все больше. Я вел себя терпеливо с Никки и действительно старался уважать ее решение двигаться дальше и держаться при этом как можно подальше от меня, но вот она снова возвращается в Лондон и переворачивает мой мир вверх тормашками…

Думаю, что заслужил немного другого отношения с ее стороны.

– Алекс, мне это тоже нелегко далось, понимаешь? – огрызнулась Никки и снова осмелилась посмотреть мне в глаза. – Все, что я узнала о твоем отце, причастность Беренгера, то, что мой дядя в конце концов не имел никакого отношения к этому… Мне нужно было вернуться домой, мне нужно было…

– Поэтому ты, как обычно, сбежала, не дав мне возможности рассказать тебе все, что мне хотелось, прежде чем ты уедешь.

– Для чего, Алекс? – воскликнула девушка, опуская руки по обе стороны бедер. – Мне было больно тебя видеть, мне больно видеть тебя сейчас. Быть здесь, с тобой, убивает меня, разве ты не понимаешь?

– Так ты не думаешь, что это что-то да значит?! – вскрикнул я, окончательно потеряв терпение и почувствовав что-то похожее на облегчение, увидев, что я был не единственным, кто чувствовал себя так все это время.

Никки сделала шаг назад.

– Что бы это ни значило, неважно, потому что я живу на Бали, а ты – в Лондоне.

– Да к черту это, вечно одно и то же! Это напоминает тот гребаный фильм «Ты в Лондоне, а я в Калифорнии»[2], – добавил я. И, да, моя дочь заставила меня посмотреть его.

– В том-то и дело, что это правда!

– Правда для кого? – выпалил я, делая шаг вперед и сокращая проклятое расстояние, которое она упорно создавала между нами. – Для общества, в котором мы живем и которое трактует нам, как мы должны любить и влюбляться? Плевать я хотел на правду, когда я не могу выбросить тебя из своей головы, Николь!

Никки резко втянула воздух, словно затаив дыхание.

– Не усложняй все еще больше, – прошептала она. – Говоря тебе о дружбе, я не лгала… Мне были нужны эти месяцы, чтобы…

– Преодолеть это? – прервал ее я.

Никки замолчала, а я нерадостно улыбнулся.

– И как, получилось?

– Я стараюсь, – просто сказала она, как будто это был единственный возможный вариант, как будто единственный путь для нас двоих… дружба. Чертова дружба.

– Раз ты вся из себя такая моя подруга, тогда почему я о тебе больше ничего не слышал?

Мы молча смотрели друг на друга.

– Алекс… – начала Никки, но она не знала, что сказать.

– Давай я тебе объясню, – спокойно продолжил я, подходя ближе и бесцеремонно вторгаясь в ее личное пространство. – Мы с тобой не можем быть друзьями, Николь, и знаешь почему?

Никки сглотнула, не сводя с меня своих глаз. Я взял ее за руку и притянул к себе.

– Мы не можем быть друзьями, потому что стоит нам с тобой увидеться, как я становлюсь твердым, а ты влажной, и мы ничего не можем с этим поделать.

Я поднес ее руку к своей промежности, и она заметила все без лишних слов. Мне не хотелось так себя чувствовать. Я ненавидел то, что мое тело предавало меня, но ни весь гребаный самоконтроль в этом мире, ни десять тысяч миль, что разделяли нас, ни шесть месяцев, которые мы не виделись, – ничего не могло заставить мое тело и разум перестать вспыхивать каждый раз при виде нее.

– Я люблю тебя, – в конце концов признался, разозлившись, и в то же время притягивая ее ближе к себе. – Я люблю тебя, что ты с этим сделаешь?

37

Никки

Я стояла неподвижно, застыв.

Никогда бы не подумала, что он скажет мне эти три слова. Мне