Нежеланный брак - Катарина Маура

Он смотрит на меня, не веря своим ушам. А я лишь хитро улыбаюсь, встаю на цыпочки и притягиваю его обратно. Его руки обхватывают меня, он поднимает меня с земли, целуя с таким отчаянием, будто пытается вжечь этот момент в реальность.

Он — моя главная мечта, мое самое заветное желание. Просто мне понадобилось время, чтобы это понять.

Глава 58

Фэй

Дион напрягается, когда в гостиную заходят те самые двое телохранителей, которых он приставил ко мне. Их взгляды полны извинений.

— Мистер и миссис Виндзор, — говорит более высокий из них.

— Эндрю? — Дион вскидывает брови, раздраженно глядя на него.

Я наблюдаю за ними с нескрываемым любопытством. Эти двое появляются, когда им вздумается, и исчезают так же стремительно, не давая мне времени задавать вопросы. Все, что я знаю, — они работают на Сайласа Синклера. Но что-то в них внушает страх, несмотря на дорогие черные костюмы.

— Тео и я задержали отца миссис Виндзор у входа. Он настаивает на встрече с вами и угрожает обратиться к прессе, если ему откажут во входе. Как нам поступить?

Мои глаза расширяются, и я вслепую тянусь к руке Диона.

— Должно быть, приехал прямо из больницы, — бормочет Дион. — В общем-то, этого следовало ожидать. Пока он восстанавливался, было подозрительно тихо.

Он смотрит на меня, ожидая моего решения.

— Как хочешь поступить, ангел? Мы можем просто его прогнать.

По спине пробегает ледяной холод при мысли о встрече с отцом. Я качаю головой.

— Меня беспокоит, что он может сказать журналистам. Думаю… думаю, лучше выслушать его.

Глаза Диона внимательно пробегают по моему лицу, потом он кивает.

— Как скажешь, дорогая.

Эндрю и Тео молча склоняют головы, выходя из комнаты, а Дион откидывается на диван.

— Помни, ты больше не одна, — его голос полон искренности.

Я встречаю его взгляд, впитывая эту бескомпромиссную уверенность, его молчаливую поддержку. Он мягко убирает с моего лица прядь волос, тяжело выдыхая.

— Я могу его убрать, если хочешь, ты же знаешь? — Его голос почти невыразителен, но в глазах вспыхивает нечто темное. — Еще не поздно.

Я замираю на секунду, и он тут же отворачивается, закрываясь, словно боится, что напугал меня. Я не знаю, сколько времени ему потребуется, чтобы понять — я никогда не буду бояться его, как боялась отца.

— Фэй, — произносит отец тоном, который когда-то вызывал во мне леденящий ужас. Теперь он заставляет меня напрячься всего на миг, а затем я просто таю в объятиях Диона.

Я кладу руку на колено мужа и улыбаюсь.

— Отец. Рада видеть, что ты оправился после этого… досадного ограбления.

Он до сих пор молчал о случившемся, и я могу лишь догадываться, как Дион сумел его убедить. Официальная версия — жестокий грабеж. Я никогда не спрашивала у Диона, что произошло на самом деле, потому что, если честно, не хотела знать. Я не чувствовала ни капли сожаления, когда читала новости. Только облегчение. Человек, который так долго держал меня в тисках страха, вдруг перестал быть неприкасаемым.

— Ограбление, — повторяет он, ярость вспыхивает в его глазах. Он делает шаг ко мне, но Тео кладет руку ему на плечо и сжимает. Лицо отца перекашивается от боли. Удивительно, но я ничего не чувствую. Когда в последний раз он стоял передо мной, не вызывая ужаса?

— Одно дело — тронуть меня, но другое — прикоснуться к моим шахтам. Ты спятил, если думаешь, что это сойдет тебе с рук. Из-за тебя меня обвиняют в страховом мошенничестве. Ты за это заплатишь.

Он дрожит от ярости, стиснув зубы.

— Так вот как все будет. Ты выплатишь мне вдвое больше, чем нанесенный ущерб, и я продолжу притворяться, что ничего не знаю о своих травмах.

Я безразлично смотрю на него, пока Дион играет с моими волосами, даже не удостоив отца взглядом. Это, похоже, бесит его еще сильнее.

— Я не уйду отсюда без письменного соглашения. Не выполнишь мои условия — я пойду в «The Herald». Они с радостью напечатают статью о том, как братья Виндзоры по очереди избивали меня, рассказывая о бомбах, которые заложили в моих шахтах. Ты не отделаешься.

Дион вздыхает и нежно проводит тыльной стороной ладони по моему лицу.

— У нас есть доказательства, что твой отец сам купил эти бомбы, — спокойно говорит он. — Благодарить за это стоит нашего любимого брата Кингстона. Просто чтобы ты знала. Даже если он заговорит, бумажный след ведет прямо к нему. Все его слова будут звучать как жалкая попытка переложить вину и вымогать деньги. Если ты захочешь, мы сами выйдем к прессе и разорвем его на части. Он не просто проиграет, Фэй, — он утонет в собственной лжи. Что касается его травм… Есть стопка документов, доказывающих, что он по уши в долгах. Так что тебе не о чем беспокоиться. Никто ему не поверит.

Я всматриваюсь в глаза мужа, пораженная тем, как тщательно он подготовился. Он прав. Как бы мой отец ни изворачивался, с Windsor Media на нашей стороне, мы продвинем любую версию, какую захотим. Даже если другая часть прессы попробует раскрутить свою версию, у нас будут козыри. По спине пробегает приятный холодок, и я не могу сдержать улыбку. Я никогда не считала себя жестокой, но впервые за долгое время я не чувствую себя беспомощной.

Дион продолжает перебирать мои волосы, словно разговор даже не стоит его внимания.

— Что скажешь, Фэй? — Его голос спокоен. — Я сделаю все, что ты захочешь. Можешь не волноваться за шахтеров. Windsor Enterprises предложила им работу.

Я киваю, выпрямляясь, и поворачиваюсь к отцу. Сколько лет боли, унижений, попыток сломить меня, заставить подчиняться… И вот теперь он стоит в моей гостиной, но уже не хозяин моей жизни. Он в моей власти.

— Думаю, твоя доброта была потрачена впустую, — тихо говорю я. — Он не ценит свою жизнь, так почему должны это делать мы?

Дион тихо смеется, его низкий, рокочущий голос согревает меня изнутри. Он смотрит на меня с такой гордостью, что я не выдерживаю его взгляда.

— Дион, я не хочу его видеть. Никогда. Мне надоело, что меня используют и угрожают мне. Если мы уступим сейчас, когда это кончится? Я не могу больше так жить.

Он кивает и целует меня в лоб, нежно, но уверенно.

— Понял тебя, ангел.

Когда он отстраняется, его взгляд меняется. Хищный, беспощадный, наполненный ядом. Эта двойственность завораживает. Мужчина, который дарит мне ласку и защиту, и тот,